Вячеслав Денисов: Обратный отсчёт

— Оленька, перестань… — оторопело, произнёс Каземиров. — Она ведь ещё совсем ребёнок….

— Она-то ребёнок, да вот только ты на неё смотрел ни как на школьницу. Всю её грудь алчным взглядом просверлил.

— Оленька, ты о чём говоришь? Ольга Александровна… — растерянно забормотал Каземиров.

— Нет! Ну, я тоже хороша! При взрослой дочери мужика в дом привела! Недели не пройдёт, как ты с моей девочкой шашни закрутишь…

— Что с тобой, Олюшка? — совсем потерянным голосом, произнёс Олег Николаевич. — У меня и в мыслях такого не было.

— Не было, так будет! — выкрикнула Ольга Александровна. — Убирайся ка ты отсюда подобру-поздорову. Пошутили, и будет, пора и честь знать. Не будем мы с тобой счастливы! Не будем…

Олег Николаевич догадывался, что в ней заговорило выпитое спиртное, поэтому попытался её остановить.

— Оленька, разве так можно? — пристыдил он.

— Можно Олег, можно… Пойди, вернись к своей жёнушке, она тебя простит и примет. Пропадёт без тебя с двумя девками. А меня уж извини! Доставили друг другу удовольствие и баста! Мотай отсюда, Олег, пока ты и впрямь к моей дочери не переметнулся.

— Ольга Александровна… — вновь попытался вразумить Каземиров.

— Нет, Олег Николаевич! — строго, официальным тоном, сказала она. — Уходи туда, откуда пришёл! Не хочу я, чтобы ты здесь жил. Не хочу…

— Последняя рюмка, что ли лишней была? — нахмурившись, спросил Каземиров.

— Причём тут рюмка! Тяжело мне одной дочь воспитывать. А у тебя зарплата приличная. Вот и решила я Верочке отца привести. Не подумала, что она тебе не родная кровь. Не ровён час, вдруг и впрямь чего недоброго сотворишь. Уходи, Олежек, уходи… Если что не так, прости…

— Тогда позволь, я хоть чемодан до утра здесь оставлю… — озадаченно попросил Каземиров. — Куда я с ним на ночь глядя…

— Можешь оставить, — утирая со щеки расплывшуюся тушь, сказала Ольга Александровна. — Как понадобится, так и заберёшь…

Тяжело было Каземирову домой возвращаться, но идти ему больше некуда было.

«Простит жена, — подумал он, глядя сквозь троллейбусные окна на вечерний город. — Она у меня женщина добрая. Повинюсь, глядишь всё и уладится».

Подойдя к собственному дому, взглянул он на свои окна, но света не увидел.

— Ну, вот, отца дома нет, а они, как ни в чём не бывало, спать легли, — пробурчал он. — Позвоню в дверь, чтобы всех разбудить. Дочери на шею бросятся. Даже ради них, жена простить должна.

Робко, с волнением вошёл Олег Николаевич в подъезд, потоптался возле двери и, наконец-то, собравшись с духом, нажал на кнопку звонка. Сколько не ждал и не звонил, так ни единого шороха за дверью не услышал.

— Вот же, спать, здоровы! — вновь пробурчал он. — Отца дома нет, а им хоть бы что.

Наконец-то услышав, как открывается входная дверь соседей, Каземиров мысленно выматерился. — До чего же народ любопытный. Обязательно свой нос всунуть надо…

— Чего трезвонишь, Николаич? — недружелюбно спросил сосед, здоровый спортивного телосложения бугай.

В своё время Каземиров не раз с ним за одним столом сидел и не по одной поллитровке опорожнил.

— Нет там никого! — сухо оповестил он.

— Как это нет? — опешил Олег Николаевич.

— Светланка твоя, младшая, в истерике тут была. Ревела навзрыд, никак успокоить не могли. Потом ей совсем плохо стало. В реанимации она. Вроде как проблема с почками. Даст Бог, спасут девочку. Жена твоя, сама чуть на тот свет не отправилась. Еле уколами отходили. Сейчас она в больнице, боится, что Светочка умрёт. Так возле операционной и сидит.

— Любашка где? Дочка моя старшая… — растерянно спросил Каземиров.

— Старшенькая твоя у нас. Заснула недавно. Намаялась бедненькая. Ничего не ела и не пила. Тоже боялась, что её сестрёнка умереть может…

— Да что ты всё заладил: — умрёт, да умрёт! — выкрикнул Олег Николаевич. — Пусти меня к Любаньке…

Он небрежно оттолкнул соседа и прошёл в квартиру, не обращая ни на кого внимания.

Поспешно разбудив дочь, он сразу спросил:

— Любочка! Деточка! Что тут случилось? Иди ко мне, лапонька моя. Идём домой… — с трудом выговорил он, глядя на её заплаканное лицо.

— Уходи! — стараясь не смотреть на него, сказала Люба.

— Девочка моя, это же я… Твой папа! — еле выговорил Каземиров. — Пойдём домой…

Любочка отвернулась к стене, крепко вцепившись в края дивана, словно боялась, что её насильно уведут из этой квартиры.

— Любашенька! Я же папа твой. Ты разве меня не узнаёшь? Иди ко мне, доченька! Ты за Светочку испугалась? Дядя врач её вылечит. Она не умрёт, не бойся…