Галина Романова - Внимание - неверный муж! [litres]

– Вот-вот, то чучело, то дурочка. Нет бы по-человечески поговорить… Посадил бы меня на коленки лет десять-то назад, погладил бы по голове да и сказал бы: не выходи, мол, Асенька, ни за кого замуж, потому что я люблю тебя. А то что ты делал?

– Что? – с трудом выдавил из себя Иван, видимо, израсходовавший весь свой силовой ресурс на объяснение.

– Дергал меня за косы, постоянно дразнил да обзывался. И еще таскался по кафешкам с разными мартышками. А я плакала и страдала. И подслушивала твои телефонные разговоры, и снова страдала. Так что дурак в этой ситуации только ты, Ванечка!

Он вдруг приостановился и снова начал заваливаться на бок. Ася метнулась влево, намереваясь задержать его падение, но замешкалась, и Ванька упал.

– Эй, давай поднимайся! – Ася прильнула ухом к его груди. Сердце, слава богу, стучало. – Ваня, слышишь меня? Поднимайся… Осталось метров десять. Там я тебя спрячу у забора, а сама за машиной схожу…

Ванька упорно отмалчивался и не шевелился. Она еще долгих пять минут уговаривала его, вдувая ему в ухо всю нежность, на которую только была способна. Результата ноль. Ванька отключился. Ася подняла голову и огляделась. До забора автостоянки точно было метров десять, никак не больше. Еще столько же по территории до машины. Если учесть, что от дома Хаустова они продвинулись достаточно далеко, то особого риска в том, чтобы оставить Ваньку дожидаться ее здесь, нет. Нужно только одеть его, а то он совсем застынет. Ася во второй раз быстро стянула с себя куртку. Накинула на Ивана и, подоткнув ее под него со всех сторон, поднялась на ноги, чтобы бежать к воротам. И вот тут…

В тот самый момент, когда надежда на спасение уже почти материализовалась в осязаемую реальность, по глазам ей ударила яркая вспышка карманного фонарика и кто-то воскликнул:

– А вот и мы, что называется!

Голос был мужской, до тошноты противный и до боли в затылке многообещающий. Ася стояла, боясь шевельнуться. И удрать ей хотелось, и завизжать что есть мочи, и начать ругаться, и пинать оба мужских силуэта, вынырнувших из темноты и преградивших ей дорогу. Но Ванька… У ее ног лежал ее несчастный бесчувственный Ванька, которого она не могла бросить, убежав. И не могла начать визжать, привлекая внимание.

За забором в вагончике сидел сторож. У него был телефон. Ася еще, когда платила деньги, заметила старенький аппарат с длинным перекрученным шнуром, который тот для чего-то тоже запирал в ящик стола. Если бы она сейчас завизжала, он бы наверняка прореагировал, тем более что его уже допрашивал Игорь Синюков. Он бы позвонил, он бы не оставил ее на растерзание этим…

Но вот только бы она была одна, не с Ванькой, который лежал сейчас на земле, упакованный в куртку ее мужа, и не подавал никаких признаков жизни.

– На землю быстро! – скомандовал все тот же противный голос с заметной хрипотцой и не менее противно добавил: – Мы давно вас ждем, голубчиков…

– Она пропала, Андрюша! – взвизгнула Александра, бросаясь на руки подоспевшему криминалисту. – Она пропала!

– Кто? – Андрей был в недоумении.

Вчерашним вечером Александра была очень холодна с ним, когда, чудом выклянчив у начальства отмену своего дежурства, он перезвонил ей. Припомнила для начала его отказ, потом сослалась на занятость и усталость и повесила трубку, не простившись по-человечески. Он готов был локти грызть от досады. Чем же ему теперь вечер занимать? И с дежурства отпросился, переставив его на первое мая. И Синюков как сквозь землю провалился, хотя обещал держать его в курсе дел, связанных с исчезновением Асиных мужчин.

Он снова перезвонил Александре и принялся унижаться и клянчить, на что последовало гробовое молчание, а потом она послала его… Послала классически и грубо, чего он никак от нее не ожидал. Андрей был деморализован и поспешил ретироваться домой. По дороге для чего-то зашел в ближайший кинотеатр и, купив билет, остался на последний сеанс. Фильм попался нудный до зубовной ломоты, но он упрямо отсидел до самых финальных титров. Потом пришел домой и из того же упрямства улегся спать. Сон к нему не шел, а настырно лезли воспоминания ночи предыдущей, поэтому Андрей долго ворочался и чертыхался, прыгая с бока на бок. Потом схватил с журнального столика первый попавшийся журнал, открыл его прямо посередине и начал читать. Проснулся он с ним же. Но не оттого, что солнце возвещало о начале нового дня, а оттого, что над самым его ухом на столике надсадно надрывался телефон.