Галина Романова: Красотка печального образа [litres]

Восемьсот двадцать четвертый участок был именно таким, каким его описала Ксюша. Домик-развалюха, сколоченный из потемневших от времени досок. Полупровалившаяся крыша. И тот самый высокий, чудом державшийся непонятно на чем, забор.

Александра медленно подошла к калитке и замерла перед ней.

Входить или нет?! Входить или нет?..

Вдруг там есть кто-то, а?! Вдруг это совсем не Катькина дача, а чья-то еще? Она вопрется, приподняв уткнувшуюся досками в землю калитку, а там хозяева! Что она скажет им?

– Здрасьте, я Саша! Здесь должна была быть моя подружка Катерина с моим… ну пускай даже и женихом. Они приехали сюда вчера поздно вечером на машине и остались ночевать… кажется. А где машина? А я не знаю…

Кстати, машины и впрямь нигде не было видно. Ей пришлось обежать три соседних участка, где въезд для личного транспорта был оборудован специальной площадкой. Никого и ничего! Так что же делать-то?! Входить или нет?! Входить или…

Нет, она все же войдет. Зачем тогда приезжала?! Войдет и убедится наконец, что все ее волнения глупая напраслина. Ну, а если там кто-то обнаружится посторонний, она извинится и уйдет.

Александра вернулась к калитке и, вцепившись в верхнюю перекладину, приподняла ее. Та легко подалась и поползла в сторону, освобождая проход на участок.

Прежде чем войти, она долго рассматривала Катькино недавнее приобретение, если, конечно, оно и в самом деле было ее.

Самые обычные четыре сотки земли были засажены самой обычной картошкой, огурцами, салатом, морковью и прочей огородной ерундой, до которой лично у Александры никогда не доходили руки. Мальвы так мальвы…

В правом дальнем углу непременный туалет, по форме своей напоминающий самый обычный деревянный ящик. За ним еще какое-то строение с огромной проржавевшей бочкой на крыше. В левом дальнем углу тот самый домик, у стены которого вчерашним вечером подслушивала Ксюша. От калитки к домику вела заросшая муравой тропинка. Она обрывалась возле однобоко покосившейся скамейки, которую кто-то умный соорудил почти возле самой двери.

Возле нее Александра и замерла с помутневшим от страха взглядом.

Было от чего испугаться.

Перво-наперво, дверь оказалась открытой. И не просто не запертой на замок, а приоткрытой ровно наполовину. Потом весь порог был выпачкан чем-то темно-бурым, успевшим уже подсохнуть и отчетливо запечатлеть рифленый оттиск чьей-то подошвы. Ну, просто мечта криминалиста такой оттиск, подумала она машинально, осторожно переступая выпачканное место.

Темный крохотный коридорчик был завален садовым инструментом. Тяпки, в ошметках засохшей земли, лопаты, лейки, ведра с отвалившимися дужками, чьи-то стоптанные грязные башмаки. Представить себе Катерину в этих самых башмаках, окучивающую картофельные грядки, Александра сколько ни пыталась, не смогла. Катька не станет этим заниматься даже под дулом пистолета, решила она и толкнула дверь в комнатку.

Дверь была дощатой, со стороны комнаты обитой вздувшейся фанерой, а со стороны коридорчика просто неряшливо вымазанной нелепой оранжевой краской. Она послушно отвалилась к стене, не издав ни скрипа, ни стука, ни скрежета. Будто кто нарочно ее смазал, чтобы не пугать Александру заранее. Хотя внутри у девушки и без того все колотилось, переворачивалось, замирало и холодело.

Она вошла в комнату и долго жмурилась и моргала, пытаясь привыкнуть к полумраку, созданному фанерным щитом, приколоченному к тому месту, где с улицы красовалось подслеповатое окошко.

Почти ничего не было видно. Так, смутные очертания стола, который хозяева расположили под самым окном, то есть под фанерным щитом. Вешалка почти возле самого входа, на ней какое-то тряпье, издающее запах плесени и мышей. А слева от входа то ли кровать, то ли диван, и на нем…

На нем определенно что-то лежало. Что-то длинное и большое. Может, свернутое одеяло и матрац. Может, еще какая-нибудь гора ненужного тряпья, что не уместилось на вешалке.

Александра сделала шаг к лежанке и, вытянув вперед шею, постаралась присмотреться. Бесполезно. Ничего не было видно, кроме неясного темного уплотнения, дыбившего поверхность дивана или что там это было, и больше ничего.

Думала она недолго, не за тем она здесь, чтобы поворачивать обратно, а потом снова терзаться в догадках. Подошла к окну и, ухватившись обеими руками за фанерный щит, с силой его потянула. Надо же, получилось! Он вовсе и не был приколочен, а просто стоял на столе, прислонившись к стенке и загораживая белый свет от хозяев.