Стивен Бут - Чёрный пёс

— А может быть, ба, он просто заболел?

— Ну да, вроде бы на прошлой неделе он подхватил простуду.

Хелен видела, что пожилая женщина считает Гарри просто распустившимся стариком с дурным характером и что в его раздражительности есть и ее доля вины. Но сама девушка склонялась к тому, что у деда появилось какое-то серьезное заболевание, о котором он не хочет никому говорить и которое держит в страшном секрете, чтобы не грузить этим свою жену и других членов семьи.

Такая ситуация была вполне вероятна, особенно если вспомнить, что ее деду было за семьдесят, что он курил всю свою сознательную жизнь, большую часть которой провел в шахте свинцового рудника, и что ему пришлось пройти через такую ужасную войну. Ее бабушке, Гвен, такие мысли в голову не приходили. Она будет свято верить в простуду Гарри до тех самых пор, пока того не опустят в могилу на кладбище Сент-Эдвин.

— Да и потом, его болезнь не мешает ему ходить на эти его прогулки с Джесс. И с приятелями не мешает встречаться, — заметила старушка.

— Ты права, ба.

Хелен обдала заварной чайник кипятком, положила в него три пакетика чая и залила их водой из электрического чайника.

Пока чай доходил, она выглянула в окно, на долину, которая раскинулась прямо за огородом. Сам огород пестрел яркими цветами петуний и фиалок, кусты картофеля были украшены мелкими цветами бледного желто-голубого оттенка, а по воткнутым в землю палкам вверх тянулись зеленые побеги фасоли. А вот лес, который начинался сразу же за огородом, выглядел мрачно и таинственно. В полумиле от дома Хелен увидела в небе полицейский вертолет. Все еще ищут. Все еще надеются.

— Он здорово изменился. И о своих дружках думает больше, чем обо мне. Больше, чем о своей семье! — продолжала возмущаться Гвен.

— Дедушка никогда не забывает о семье, — возразила ее внучка.

— А я говорю, что они сделали его другим человеком. Этот Уилфорд Каттс и второй, как его, Сэм Били.

— Да они просто его друзья! Работали вместе с ним. И не имеют никакого отношения к тому, что с ним происходит.

— Это они во всем виноваты.

— Уверена, что ты ошибаешься, бабуль. Они его друзья еще со времен шахты Глори Стоун. Он знает их целую вечность.

— Сейчас все изменилось. Все не так, как было в то время, когда они вместе работали. Сейчас они дурят ему голову и уводят из семьи.

— Не понимаю, о чем ты, — пожала плечами Хелен.

Хотя сама она иногда задумывалась, о чем три старика могли разговаривать, прогуливаясь по холмам или сидя на грязноватом дворике Уилфорда, в окружении кур и странного набора других домашних животных. Иногда Гарри приносил с таких встреч кепку, полную коричневых, покрытых пятнышками яиц от маранов [16] Порода кур, несущих яйца коричневого цвета. , или пакет картошки — Уилфорд выращивал ее в заброшенном паддоке, который превратил в большой огород. А порой они все втроем ходили в паб, где Сэм Били чувствовал себя как рыба в воде и проставлялся пивом.

— Он изменился после того, как перестал работать, — сказала Гвен. — Они все изменились. Мужчинам не пристало бездельничать. По крайней мере, не таким, как эти. Иначе дьявол накладывает на них свои лапы.

— Ба, ты говоришь абсолютные глупости.

Хелен нашла в холодильнике пакет «долгоиграющего» молока и добавила несколько капель в чашку, а потом налила в нее чай, предварительно убедившись, что тот достаточно настоялся.

Ее бабушка сохранила старый линолеум на кухне. Она так сильно протестовала, когда пол в гостиной затянули новым ковролином, что ее зять Эндрю решил не спорить с ней по поводу кухни. Гвен сказала, что линолеум легче мыть, и теперь, когда Хелен смотрела на синий пол, он казался ей неотделимым от темных дубовых панелей, старых неровных стен и беленых каменных дверных проемов.

— Так вот, о них он думает больше, чем обо мне, — повторила Гвен. — Я уже говорила. А сейчас он это доказал.

— Давай не будем об этом. Пей свой чай.

— Ты хорошая девочка. И всегда была его любимицей. Почему бы тебе с ним не поговорить?

— Попробую, — пообещала Хелен.

Она стояла рядом с креслом своей бабушки и смотрела сверху вниз на ее седую голову. Волосы старой женщины были такими редкими, что сквозь них проглядывала розовая кожа на черепе. Девушке захотелось обнять бабушку за плечи, прижать ее к себе и сказать ей, что все будет хорошо. Этот неожиданный прилив нежности и жалости заставил ее отвернуться.

А потом она увидела своего деда — его маленькую фигуру в самом конце тропинки, спускавшейся с холма. Он только что появился из-за деревьев, росших у подножия Вороньего склона. То ли в том, как он двигался, было что-то необычное, то ли сутулился он как-то по-особому — сейчас Хелен не смогла бы сказать, — но она немедленно поняла, что случилось что-то очень плохое.