Владимир Колычев: С двумя сразу

— Вас терзает совесть? — осведомился следователь.

— Я собиралась ехать, но вы позвонили.

— Шмаков сказал, что его на лестнице нагнала женщина. Он думал, что это вы, и получил удар ножом.

— Это не я.

— А кто говорит, что это вы?

— А почему я здесь?

— Как вы объясните следы крови на вашей дверной ручке?

— Я не знаю.

— А ведь это кровь гражданина Шмакова.

В дверь постучали, и она тут же открылась. В кабинет вошел ухоженный, с ног до головы вылизанный мужчина в стильных очках и дорогом костюме.

— Можно?

— Я вас слушаю.

— Моя фамилия Димитров. Я — адвокат, представляю интересы гражданки Карачаровой и прошу ввести меня в курс дела. — Он показал документы.

— Обвинение ей я пока не предъявляю.

— Прошу выражаться коротко и ясно. Какие у вас претензии к моей подзащитной?

— Потерпевший выходил из ее квартиры, слышал за спиной женские шаги, потом последовал удар. На дверной ручке обнаружены следы крови.

— Вам сказали, что это кровь потерпевшего? — Адвокат быстро глянул на Лену.

— Да, сказали, — подтвердила она.

— Где заключение экспертизы? — резко спросил Димитров.

— Будет заключение, — ответил следователь.

Этот вопрос явно застал его врасплох.

— Вы вводите гражданку Карачарову в заблуждение, — сухим обличительным тоном сказал адвокат. — Тем самым нарушаете закон. Вы проводили обыск в квартире моей подзащитной, нашли орудие, которым было совершено преступление?

— Нет, не нашли.

— Следы крови?

— Следов крови тоже нет.

— Свидетели у вас есть?

— Свидетелей нет. — С каждым сказанным словом голос Спицына звучал все тише.

— Потерпевший ничего не видел?

— Нет. Но он слышал легкие женские шаги.

— Он видел женщину?

— Нет.

— Тогда не исключено, что это были легкие мужские шаги.

— Я не понял, кто здесь задает вопросы! — спохватился Спицын.

— Вопросы задаю я, — не моргнув глазом, сказал Димитров. — Потому что, во-первых, вы вводите гражданку Карачарову в заблуждение. Во-вторых, я хочу помочь вам выйти на след настоящего преступника.

— Это мы и без вас…

— Значит, вы сомневаетесь в том, что на гражданина Шмакова покушалась моя подзащитная?

— Просто есть факты, которые указывают именно на гражданку Карачарову. Мотив, отсутствие алиби, кровь на дверной ручке.

— Но в квартире чисто. Орудия преступления там нет.

— Нож можно было выбросить.

— В таком случае вы должны были его найти. Но этого не случилось. Значит, нож унесли. Вопрос, кто?

— Понятно, что это сделал человек, который покушался на Шмакова.

— Куда он делся?

— Вы задаете слишком много вопросов.

— Эти вопросы из вашей головы. — Димитров усмехнулся. — Я просто доходчиво формулирую их. Ответы искать не собираюсь. Я могу поговорить с Еленой Борисовной наедине?

Лена посмотрела на своего адвоката и поняла, что эту ночь она проведет на свободе. А то и все остальные.

Рекомендации у Димитрова блестящие, но о том, как он справился со своей задачей, Рома хотел узнать не у него, а у Лены. Он должен был взять на себя дальнейшую заботу о ней, но сначала объясниться. Рано или поздно она задаст вопрос, обойти который будет просто невозможно.

— Они не нашли у меня орудие преступления, — сказала Лена, невидяще глядя перед собой.

Она ехала с ним в машине, но, похоже, все еще видела себя в кабинете следователя.

— Семену повезло, жизненно важные органы не задеты. Человека вообще довольно трудно убить ножом. Но он умер в твоей душе, изменил тебе, отрекся от тебя. Ты не смогла его простить. Поэтому Семен и ушел, — сказал Рома.

— Он ушел потому, что я решила остаться с тобой. — Она с неприязнью глянула на него. — Но я тогда не знала, что ты его заказал.

Рома мрачно усмехнулся себе под нос. Вот и началось.

— Я заказал не его, а Яну. Чтобы она поняла, каково это, жить с обожженным лицом.

— Ты пытался разрушить доверие Семена ко мне. Тебе это удалось.

— Потому что доверие у него хрустальное. Сам он весь сияющий. Гуляет налево и направо, поэтому и женщины у него такие.

— Ты заказал Яну, мог и Семена.

— Мне хватило и Яны. Думаешь, я не чувствовал себя после этого дураком и сволочью?

— Кто пытался убить Семена?

— Я говорил с Городиловым. Тот все отрицает. Но я ему не верю. Он мог прыгнуть через мою голову.

— Зачем?

— Чтобы угодить мне и отцу.

— Это подло и грязно.

— Знаю. Но я хочу, чтобы ты мне каждый день говорила, что так жить нельзя. Я не буду.

— Поздно пить боржоми.