Владимир Колычев - С двумя сразу

— Гражданка Берникова говорит, что ей могла отомстить ваша невеста, — заявил этот субъект. — Что вы можете сказать по данному поводу?

— У гражданки Берниковой шок, — ответил Семен.

Именно поэтому она не шевелила извилинами, когда открывала рот и гавкала на Лену. Не стоило ей поднимать эту тему после того, что она сотворила.

— Яна призналась, что пыталась облить кислотой гражданку Карачарову.

— Что с Яной? Я хочу на нее глянуть. — Семен попытался обойти следователя, но тот перекрыл ему дорогу.

— Несколько вопросов, и все…

— Что с Яной?

— Ничего страшного. Ей обожгло левую щеку и часть шеи. Раствор слабый. Слезет старая кожа, останется новая. Она скорее стала жертвой психологического, нежели физического воздействия. Ее хотели всего лишь напугать. Чтобы впредь было неповадно.

— Лену трогать не надо. Она не могла.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно!

— Я могу поговорить с ней?

Семен понял, что следователь не отстанет, пока не получит номер телефона Лены. Ему пришлось уступить. Только тогда он смог пройти в палату.

У Яны действительно были обожжены щека и шея, но врачи даже не стали накладывать повязку. Они просто жирно смазали эти места.

Возможно, ее действительно хотели всего лишь напугать. Но если бы кислота, пусть и слабая, попала в глаза, то Яна могла бы и ослепнуть. Не все так просто, как пытался подать это следователь.

— Семен! — Яна протянула к нему руки.

Так делает умирающая жена, прощаясь с любимым мужем. Но при этом она поднялась с кровати, обняла его, здоровой щекой прижалась к груди. В сознании Семена вдруг мелькнул подленький вопрос. Не сама ли она плеснула на себя, чтобы вызвать жалость? А если бы Яна не рассчитала с раствором, промахнулась и лишила бы себя зрения? Да и не факт, что после этих ожогов не останется следов.

— Мне очень больно! — Она разрыдалась.

— Все будет хорошо.

— Хорошо мне будет только с тобой!

Семен глянул на пышнотелую женщину, которая с умилением смотрела на них. Уж не для этого ли зрителя Яна разыгрывала сцену? Это вряд ли. Не в том она сейчас положении, чтобы лицедействовать. К тому же Яна всегда говорила, что без Семена для нее жизни нет.

— Тебе нельзя стоять. — Он уложил Яну на кровать, взял стул, подсел к ней.

— Это все твоя Лена! — желчно выплеснула она.

Пышнотелая дама закивала, соглашаясь с ней или даже подтверждая такое предположение.

— Ты ее видела?

— Нет, но я видела человека, который плеснул мне в лицо.

— Это была Лена?

— Нет, конечно. Тот тип стоял у машины, разговаривал со своим сообщником. Я прошла мимо. Он двинулся за мной, у подъезда окликнул. Я, дура, обернулась, и…

— Сообщником была Лена?

— Нет. Но я знаю, что это она наняла этих людей!

— Глупости не говори.

— Глупости?! А кто еще мог это сделать? Кому я перешла дорогу? Только ей одной! Она знает, что ты меня любишь! Поэтому решила от меня избавиться…

— И отомстить. — Семен совсем невесело усмехнулся.

— Да, и отомстить.

— За что?

— Я же ничего не сделала!

— Но хотела.

— Да, я подлая и виноватая. Теперь лежу здесь обожженная, а твоя Лена, вся красивая и цветущая, собирается за тебя замуж. Только не будет вам счастья! Потому что оно на моем несчастье будет построено.

Семен взял Яну за руку.

— Тебе нужно успокоиться.

Он без всякого отвращения смотрел на ее ожог. Да, некрасиво, но ничего страшного. Шрамы вряд ли останутся.

— Ты же не уйдешь? — На обожженную щеку скатилась слеза, но толстый слой мази не позволил ей проникнуть в рану.

Все же плакать ей нельзя.

— Если ты вытрешь слезы, то я побуду с тобой, — сказал Семен.

Как ни крути, а Яна и сейчас была дорога ему ничуть не менее, чем прежде. Положа руку на сердце, ему с ней было бы немногим хуже, чем с Леной. Просто Яна не смогла его окрутить, а Лена сумела. А так он мог бы сейчас готовиться к свадьбе с Яной, испытывая при этом то же самое чувство жалости к своей свободе.

— Я перестану плакать. А завтра придешь?

— Приду.

— А на Лене женишься?

Семен промолчал.

— Женишься. — Яна протяжно вздохнула. — Да, кому нужна такая уродина?

— Тебе должны были сказать, что шрамов не останется.

— Сказать можно все, что угодно.

— Да ты и сама это видишь.

— Хотелось бы верить. Если Лена заказала меня, ты женишься на ней?

— Она тебя не заказывала.

— А если вдруг?

— Этого не может быть.

— Ну а все-таки?

— Мне уже пора. — Семен многозначительно глянул на часы.