Марина Серова - Принеси меня в жертву

А вот третий тандем постоянно привлекал к себе мое внимание. Спутнику девушки, которая жаловалась на своего тренера, было около сорока пяти лет, и это был очень привлекательный мужчина. Красотка же откровенно играла с ним в игру под названием «Хочу на ручки», разными способами показывала свою слабость и неприспособленность к жизни. Не заметить это было очень трудно. Она демонстрировала словесную неуклюжесть, коверкая слова. Указывала пальцем на дальний край стола и капризничала: «А что это там такое под соусом? Хочу». Попробовав блюдо на вкус, кривилась и морщила переносицу. Ее мужчине нравилась детская непосредственность подруги, которая намеренно хотела казаться слабой и наивной. Он проявлял снисхождение ко всему, что она делала. Так сказать, демонстрировал отцовские чувства.

К середине вечера хотелось выть от этой фальши, но меня внезапно спасли.

На фоне остальных только я и еще один человек выглядели как не пришей рукав. Ресторатор Антон Саранский появился позже всех и представился мне перед тем, как есть за стол. Просто протянул руку, вежливо улыбнулся и обращал на меня внимание только тогда, когда вспоминал, что надо бы поухаживать за соседкой по застолью. А то сидит бука-букой и все никак не допьет первый бокал вина. Он же первым провозгласил тост за виновников торжества.

Когда шашлык благополучно добрался до нас, Саранский поднялся со своего места и салютовал стопкой водки Шумскому и Елене, сидящим во главе стола.

— А ты чего с водкой-то? — удивилась девушка в розовом. — Не рановато начинаешь?

Саранский выставил ладонь вперед, и девушка замолчала.

— Я вас сто лет знаю, ребят, и не хочу на этом останавливаться, — сказал он, обращаясь с Елене и Василию. — Семь лет — это срок, но, надеюсь, вы его не мотали, а были счастливы. По моему скромному мнению — а я всего лишь друг семьи, который вас обожает, — вы идеально подходите друг другу. Детишки у вас — чудо. Не забывайте, что и крестный у них тоже неплох.

— Это ты-то? — улыбнулась Елена. — Ой, Саранский, не делай такое лицо. Я же шучу, радость моя. Ты лучший.

Она взяла в руку бокал и салютовала другу семьи.

— Помним, помним, — засмеялся Вася и посмотрел на Елену, словно ожидая одобрения.

Саранский откашлялся.

— Так вот, дети мои, — многозначительно произнес он, — чтобы еще десять раз по семерке осилили, ясно вам?

— Хотелось бы, — опустила взгляд Елена.

— За вас, — заключил друг семьи и залпом осушил стопку.

Все последовали его примеру, а я вот не смогла. То ли от обилия свежего воздуха, то ли от навалившихся приключений вдруг разболелась голова. Но на глоток вина меня хватило, после чего я случайно взглянула на Шумских. Как раз в этот момент Василий пальцами лихо зачерпнул из глубокой миски кислую капусту и, запрокинув голову, отправил ее в рот. Елена бросила на него колкий взгляд и тут же отвернулась.

Я успела заметить выражение ее лица и в этот момент могла поклясться, что эта женщина мечтает о том, чтобы ее муж подавился.

Люди празднуют — время летит. Совсем незаметно закончился световой день и наступил вечер. Всех нас, расположившихся под тентом, окружили сумерки.

Василий попросил сидевшего ближе остальных к тумблеру Антона Саранского включить фонари.

Под тентом сразу же стало непривычно ярко.

Несмотря на то что праздник был семейным, дети на нем не присутствовали. Не показались они и позже, когда стало ясно, что некоторые из приглашенных собрались по домам.

Было удивительным, что никто и не вспомнил о близнецах. Все молчали, словно эта тема была для них табу.

Я решила, что Елена лишила детей праздника из-за плохого поведения. Ну что же, она мать, ей виднее, хотя такие методы наказания, как лишение детей прогулок и развлечений, кажется, давно признаны бездейственными.

Родственников «новобрачных» также не наблюдалось. Или среди гостей они все-таки были? Если и были, то точно не отцы-матери Шумских.

Не то чтобы я была приверженцем традиций или неписаных правил проведения семейных вечеринок, но отсутствие Анки-пулеметчицы и Коляна вместе с их бабушками и дедушками вызывало вопросы.

Мысль о том, что родителей может не быть в живых, пришла гораздо позднее.

Почувствовав укол стыда из-за того, что слишком усердно приглядываюсь к чужой жизни, я решила при первой же возможности выбраться из-за стола и спрятаться где-то на территории, чтобы покурить.

Но одной делать это не хотелось, была нужна компания. Не дай бог, я одна тут имею вредную привычку.