Марина Серова - Лекарство от высоты

— Николай Исмаилович, я к вам скоро сама приеду и все объясню. Я сейчас же выезжаю. До встречи.

Я поспешила к автобусной остановке. Ждет меня Рустам Магомедович или же уже везет других пассажиров?

Еще издали я увидела вишневую «восьмерку». Около нее с недовольными лицами стояли две женщины средних лет. Рустам Магомедович, увидев меня, помахал рукой. Я подошла к машине, и он сказал:

— Теперь все в сборе, можно ехать.

— Это мы ее ждали столько времени? — спросила одна из женщин и кивнула в мою сторону.

— Вы же только что подошли, — сказал водитель, — а девушка пришла раньше вас и просила ее дождаться.

Женщина хмыкнула и ничего не ответила.

Водитель открыл переднюю дверцу и жестом пригласил меня сесть рядом с собой. Дамы уселись на заднее сиденье.

Сначала мы ехали молча. Но вскоре одна из женщин подала голос:

— А вчера вечером возле скал нашли убитую женщину. Кто-нибудь слышал об этом? — спросила она, адресуясь, видимо, ко всем нам.

— Ну, я слышал, — ответил шофер, — она была в очень дорогой шубе и бриллиантах. Вот за это ее и убили.

— Если бы сидела дома, ничего бы с ней не случилось, — сказала женщина. — Да, а еще я слышала, что в том же самом месте со скалы сорвался в пропасть ее муж. Решил уже поздно вечером спуститься с трассы — и вот результат. И чего они на ночь глядя потащились, не понимаю.

— Одна трагедия за другой, — подтвердил Рустам Магомедович, — на моей памяти такого еще не было.

— Так ведь они же миллионеры, — это вступила в разговор уже другая дама, — у них такое в порядке вещей: то запой, то наркомания, то перестрелка. В общем, богатые тоже плачут, очередная серия, — подвела она итог.

— Ой, и не говори, Света. Скромнее надо быть, скромнее. Нечего богатством своим кичиться. Сегодня оно есть, а завтра — тю-тю. Так нет, им же надо, чтобы все их меха и цацки видели. Вот мне мой подарил норковую шубу. Так я в ней хожу только днем.

Дамы еще порассуждали на тему светской жизни, но ни я, ни водитель в разговор не вступали. Потом они переключились на своих знакомых и принялись перемывать кости им. Наконец мы доехали до поселка Мысино, и мои попутчики вышли, а мы поехали дальше.

— Тебе, дочка, куда? — спросил меня водитель.

— Отвезите меня в полицейское отделение, — попросила я.

Он удивленно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Вскоре мы остановились у небольшого двухэтажного здания. Это и было отделение полиции.

— Сколько я вам должна, Рустам Магомедович? — спросила я, доставая портмоне.

— Нисколько, дочка, — ответил он.

— Но как же так? Вы меня везли…

— Если Рустам говорит, что нисколько, значит, так оно и есть.

— Ладно, спасибо вам, Рустам Магомедович.

Я вышла из «восьмерки» и пошла к зданию.

Только я открыла входную дверь, как сразу же увидела капитана Кагыльдинова. Он разговаривал с молодым лейтенантом. Увидев меня, он приветственно кивнул и пошел навстречу.

— Ваш Гречанинников вас дожидается, — сказал он, когда мы пошли по коридору.

— Проводите меня к нему, Николай Исмаилович, — попросила я.

Мы продолжали идти по коридору, потом Кагыльдинов остановился у одной из дверей и отпер ее. Я вошла в камеру и увидела сидящего на лавке Гречанинникова.

— Татьяна, — тихо сказал он и опустил глаза.

— Ах, Виталий Александрович, — с упреком сказала я, — что это вы затеяли игру в кошки-мышки? Или в догонялки? Вы ведь солидный человек, не пристало вам так себя вести.

— Подписку о невыезде я никому не давал, — возразил он, — поэтому закон я не нарушал.

— Да, но я вас попросила никуда с курорта не уезжать, и вы пообещали.

— Ну, пообещал, а потом нарушил свое обещание, ну и что? Меня же все равно поймали. Хуже уже не будет, куда уж еще! Тем более что против меня все улики. Вы сами перечислили все мои грехи. И долг я не хотел возвращать, поэтому и убил Веронику, и куртка моя оказалась рядом с местом убийства. Так можно договориться и до того, что и Ивана убил тоже я. Чтобы долг не отдавать. У меня нет алиби, поэтому я не смогу доказать свою невиновность. Короче, все, мне — хана. Сейчас завертится машина правосудия. И меня осудят за убийство лучшего друга и его жены.

— Я понимаю вас, Виталий Александрович, — сказала я. — Более того, понимаю, почему вы надумали бежать: у вас произошел нервный срыв. И это при том, что вы не в курсе еще одного события. К которому вы имеете отношение, но о котором я вам не рассказала.

— Да? И что же еще такого я натворил? В чем меня еще обвиняют?