Иван Державин - Любовь распята. Я должен жить

Купальник у Нади также был мамин. Лифчик был тесноват, но ей нравилось, что он сплющивал грудь, и она не так бросалась в глаза.

Сначала она отбросила мысль пойти в ателье в купальнике, потому что не собиралась демонстрировать себя в нем. В последний же момент взяла и надела его. На всякий случай, сказала она себе.

***

Она не сразу узнала себя на фотографии, выставленной на витрине фотоателье, зато сразу поняла, что такое фотогеничность. Это когда все лучшее в человеке фокусируется на его лице. Когда невозможно отвести взгляд. Она никогда не видела себя такой красивой и не представляла, что может быть такой. Особенно притягивали широко распахнутые, цвета майской зелени глаза, взгляд которых наряду с серьезностью был по-детски жизнерадостным и как бы говорил: «Смотрите, какая я стала».

Это была та самая фотография, предназначавшаяся для тети Оли.

«Господи, неужели это я? – подумала Надя и, чтобы удостовериться в этом провела ладонью по лицу.

– Взгляни, какая милая девочка, – услышала она мужской голос сзади себя. – На редкость приятное личико.

Она обернулась и увидела мужчину интеллигентного вида, показывавшего глазами на ее портрет молодой женщине в элегантном ярко-розовом костюме. Та взглянула на фотографию, ответила:

– Да, прелестная девочка, ничего не скажешь.

Наде нетерпимо захотелось сказать им, что это она на фотографии, и поблагодарить за хорошие слова. Сдержав себя, она молча отступила в сторону и открыла дверь в фотоателье.

Уже знакомая девушка широко улыбнулась ей и громко крикнула:

– Орест, к тебе! – А Наде шепнула: – Он тебя с утра ожидает. От твоей фотографии мужики балдеют. Второй день, как выставили, отбоя от них нет. Просят твой телефон или домашний адрес. Я же тебе говорила, Орест – великий мастер. Иди, зовет.

Орест молча подал Наде кипу фотографий, и у нее разбежались глаза. Она тотчас стала откладывать наиболее понравившиеся снимки в надежде, что удастся получить их бесплатно. Денег у нее, как всегда, не было. А нравились ей почти все фотографии. Вот только немного портило впечатление одно и то же платье.

– Можно я возьму те, которых здесь по две? – робко спросила она.

Он быстро отобрал несколько снимков, остальные придвинул к ней.

– Бери.

Она мгновенно сунула их в сумочку, мысленно прикинув, сколько они стоят6 не меньше тысячи рублей. А они с Костей никак не могли решить, сколько заказывать: два или три снимка.

Набравшись смелости, она спросила:

– Почему здесь нет «На первое свидание в мамином платье»? Не получилось?

Орест исчез в соседней комнате и вернулся, держа двумя руками огромную, величиной с лист ватмана, фотографию. Надя тотчас подумала о тете Оле, спросила, нет ли лишней.

– Получишь после выставки, – ответил он. – Раньше нельзя. Таковы правила. Ты в купальнике?

– Только я раздеваться не буду. Я пришла лишь за фотографиями.

– Ты в каком веке живешь? Очнись, солнышко мое! Сейчас на красоте зарабатывают бешеные деньги. А тебе даже надеть нечего. Взгляни на себя со стороны. Кто сейчас так ходит? Ты же в этом наряде, как доярка в день выборов. Попробуй догадайся, что у тебя там под юбкой. Кто твои родители?

Пытавшаяся представить доярку Надя машинально ответила, что родители преподают в школе.

Не стыдно сидеть на их шее? Не жалко их?

– Что вы от меня хотите? – крикнула она со слезами на глазах.

Орест вынул из кармана кошелек и положил перед Надей деньги. Она бросила на них взгляд, сказала поспешно:

– Я не возьму.

– Согласен, что мало. Если дело с тобой пойдет, получится с Парижем и конкурсом красоты, ты будешь получать по триста за минуту работы. С таким феноменом я сталкиваюсь впервые. В жизни ты собой ничего не представляешь. Галка тебя эффектнее, а на фотографии не она, а ты притягиваешь, как магнит. Слушай, может, тебе в кино податься? Ах, да, там сейчас без порно не обойтись.

Надя поднялась, отодвинув деньги.

– Спасибо за фотографии. До свидания.

– Фотографии на стол! – рявкнул Орест. – Или за каждую по сотне. Нет, по сто двадцать! Как всем! Гони две тысячи!

Она вернулась к столу и с каменным лицом стала вынимать фотографии из сумочки.

– Все вынула? А теперь засовывай назад. Ты на меня не обижайся. Для меня одинаково – что ты, молодуха, что дряхлая старуха. Подожди, я сейчас. – Он принес из соседней комнаты такую же большую фотографию, на которой была снята согнутая в три погибели старуха, просящая милостыню в переходе метро. На ее морщинистом лице было столько горя, скорби и мольбы, что у Нади защемило сердце. – Пошлю в Париж в паре с твоей фотографией под девизом «Плата за жизнь». Хороший контраст твоему портрету. Наверное, в твои годы она была такой же красивой. Если ее портрет получит приз, обеспечу ее на всю оставшуюся короткую жизнь и поставлю памятник, как она просила. Так что не выпендривайся. Я сейчас позову Галку. Она когда-то сама пытала счастье в различных конкурсах, но у нее выпуклости оказались не на том месте, где нужно.