– Ты смотришь на меня так… – ее фраза повисла в воздухе, оставшись неоконченной.
– Как?
– Не так, как надо.
– Точно знаешь, как тебе надо?
Она поежилась. То ли от внезапно налетевшего ветерка, то ли от разговора. Игра «на грани», которую он предлагал весь вечер, ей не по нутру. Зачем эта двойственность? К чему все усложнять и закручивать лихие морские узлы?
Раздражало ощущение, что она где-то дает маху и не может постичь его мотивов и намерений. И еще разбирала досада. Вылетали в трубу все стандартные (и даже не стандартные!) приемы соблазнения – с их экспрессией, живостью и, вместе с тем, женственностью и непосредственностью. Если Джейсон и был очарован, то не подавал виду. Он стоял в трех шагах, но, казалось, его мысли витали далеко отсюда. «Черта с два, не нарушу молчание, – подумала она. – Ведь все чувствует и знает. Причем весь вечер уверяет, что чувствует и знает больше, чем я. Вот и карты в руки. Пусть действует, как считает нужным. В крайнем случае, всегда могу взять и уйти».
Джейсон, изучая тающий в дымке горизонт, проронил:
– Ну как? Анализ поведения Джейсона Беркли закончен? Каковы выводы?
Нервная усмешка вырвалась у Жени помимо воли, и вслед – покачивание головой, означающее: невозможно, умываю руки. Она откинула со лба прядь волос и произнесла:
– Опять читаешь чужие мысли?
– Не чужие. Твои. Можно читать лишь тех, кто хочет быть прочтенным. А если человек желает, чтобы другой его читал, значит, они уже не чужие. Такая вот логика. Ну так что там с выводами?
Она тяжело вздохнула и переступила с ноги на ногу. Жестяное покрытие отозвалось гулким эхом.
– Джейсон, зачем тебе все это? – ее рука очертила полукруг, в поле которого попали сиреневое небо, Нева и вся романтика дремлющего города. Ладонь замерла, указывая на центр невидимой нити, натянутой между ними. – Я не умею читать мысли. Но хорошо читаю между строк, поэтому вижу, что происходит что-то… не то. Почему так смотришь на меня? Я чувствую твое тепло, но… Это не то тепло, которое должно быть. Толком даже не понимаю, нравлюсь ли тебе? Хочешь ли поцеловать? И если – да, почему не делаешь этого? Чего ты добиваешься?
Джейсон слушал, глядя тем самым странным внимательным взглядом, о котором говорила Женя. Но когда она закончила, выражение его глаз изменилось. Их подернула пелена грустной улыбки человека, привыкшего к разочарованиям, и в очередной раз ощутившего этот горьковатый привкус.
Он чуть ли ни по-отечески положил руки ей на плечи, и у Жени шевельнулось предчувствие, что ей больше не суждено увидеть того Джейсона, которым он был весь вечер. Он нежно, но иначе, чем раньше, взял ее ладони и произнес:
– Дженни, ты права. Я понимаю, что ты чувствуешь. Вижу твое смятение и недовольство моим балаганом.
Она сделала попытку перебить, не дать закончить начатое, но он приложил палец к ее губам.
– Понравилась ли мне? Да. Хотел ли поцеловать? Да, Дженни. И не только поцеловать. Говоришь, не понимаешь, чего добиваюсь… Вот это, действительно, очень жаль. Потому что хотел, и мне показалось, что ты тоже хотела стать моим штурманом. Но похоже, ошибся. Просто не сможешь им быть: у тебя слишком мощный, точный, дьявольский автопилот. И признаю – да, правда, снимаю шляпу, – ты лихо с ним управляешься. Наверное, отчасти это меня и привлекло. Но мой корабль полностью на ручном управлении. Здесь бесполезно заранее прокладывать маршрут, настраивать компас, изучать карты. Нужно идти, и путь будет рождаться под ногами. А у тебя – автопилот. И ты доверяешь ему больше, чем себе. И уж тем более, чем мне.
– Нет, Джейсон, нет. Многое не понимаю, но, честно, пытаюсь. Зря я все наговорила. Наверное, хочу быть твоим штурманом… Нет, не наверное. Точно хочу.
Ее голос изменился, и вряд ли она могла бы объяснить, откуда взялся этот жар в нем. Пять минут назад охватывало негодование, намерение высказать все и уйти. А теперь хотелось разреветься от обиды – на себя, в первую очередь. И во вторую – на печального, но непреклонного в теперешнем решении Джейсона. Почему сеятели добра жестоки к раскаявшимся?! Это нечестно, черт побери, просто нечестно! Почему ей не дано право на ошибку? И вообще, что за ошибка? Этот чтец мыслей не знает ее жизни, страхов и демонов. По существу, даже не ответил на вопрос, зачем устроил «балаган».
Но зато ясно дал понять, что утомлен ее непониманием. Чуть ли ни сообщил, что в ней есть ограниченность, неспособность осязать и воспринимать какую-то там метафизику души… Это она-то – не способна?! Она, щелкающая как орешки людей любого сорта и психологического склада! Она, которая видит насквозь человеческие пороки, комплексы и изъяны! Ее упрекают в нечуткости и неумении читать мысли?! Да какого черта! Что он возомнил!
Читать дальше