Алла Лагутина - Мисс Страна. Чудовище и красавица

Он с тех пор мечтал познакомиться с такой девочкой, верил, что рано или поздно такую встретит, и не важно, что до сих пор не встретил, что в детском саду и в школе девочки были совсем другие… Он верил.

И даже когда разуверился, все равно не отказался от своей мечты. Просто, повзрослев, он понял, что мечту надо создавать самому, из подручного материала. Из любой полуголодной девочки-замарашки, лишь бы она не была наглой и не ругалась матом. Из пышного платья с бантом на поясе. Из паричка с локонами. Получалась почти что Лиля.

Еще он понял, что на самом деле хотел не дружить с Лилей, а любить ее, как взрослые любят. Но при этом ей должно быть не больше десяти лет. Одиннадцать – уже перебор.

Из этой голодной тихони получится замечательная Лиля…

«Проснись, Сандугаш, проснись! Это просто кошмарный сон… Ну-ка, перестала орать и проснулась!» – ворвался в мутное марево мужской голос.

И Сандугаш действительно проснулась.

Со стоном открыла глаза. Посмотрела на темноволосого мужчину, нависавшего над ней в постели. Не сразу узнала его.

Дико болела голова. Хотелось пить.

Он, кажется, догадался. Помог ей сесть, дал стакан с водой. И только когда она напилась, спросил:

– Что это было? Вот сейчас? Ты кричала, хрипела, бормотала, плакала… Ты даже садилась на кровати и падала обратно. Я такого никогда не видел, разве что в кино про одержимых бесом. Ты всегда так спишь?

– Нет. Только когда у меня ночные кошмары. Извините. Их давно не было. И… и я не знала, что я так себя веду. На самом деле, их не было, когда я спала рядом с… Рядом с кем-то.

– Еще воды хочешь?

– Хочу. И можно мне таблетку? От головы?

– От головной боли. Таблеток от головы еще не придумали, – хохотнул Федор.

Он ушел в ванную и принес ей два стакана: в одном вода, в другом мутная жидкость с лимонным запахом.

– Это вот лекарство. Очень быстро действует.

– Спасибо.

Федор с каким-то странным любопытством смотрел, как Сандугаш пьет лекарство, потом воду.

– А знаешь, я же со своими бабами никогда не сплю. У меня вообще для баб в подвале все обустроено.

– Что значит – в подвале обустроено?

– Хочешь посмотреть?

– Не очень…

– Да я бы тебе просто показал. Я бы тебя не тронул. Марианне обещал, что внешность тебе не попорчу. Тебе ведь в купальнике по подиуму ходить, так что даже не отшлепаешь как следует… И потом, мне тебя не хочется шлепать. Даже сам не знаю почему. Я, с тех пор как открыл для себя Тему, вообще считал, что ванильный секс – это как промокашку жевать вместо бифштекса.

– Тему? Какую тему?

– Ах, ну да, ты же провинциалка, к тому же несовременно целомудренная. «Тема» – так называют БДСМ. «Ванильный секс» – это просто секс. Хотя, наверное, то, что у нас с тобой было, нельзя назвать ванильным сексом… Но на БДСМ тоже ведь не тянет. Так что же тебе такое приснилось?

– Убийства, – прошептала Сандугаш. – Мне снились убийства. Мне с пятнадцати лет снятся убийства. Настоящие. Реальные. Только раньше мне снилось, что я – жертва. А теперь я увидела себя убийцей… И это оказалось гораздо, гораздо хуже.

– Что значит – реальные убийства? Правдоподобные сны?

– Очень правдоподобные. Но дело не в этом, а в том, что я вроде как… ну… ясновидящая. Понимаете, я дочь шамана. У меня есть дар, хоть и не развитый. И я вижу настоящих жертв. Настоящих убийц.

Сандугаш сама не знала, почему она решила поделиться всем этим с совершенно незнакомым человеком, случайным любовником, спонсором конкурса, который потребовал от нее сексуальных услуг и вполне мог исключить ее из состава конкурсанток, усомнившись в здравой психике. Наверное, потому, что видела в нем Белоглазого, существо из иного мира. Пусть даже сейчас она говорила не с Белоглазым, а с Федором, все равно Белоглазый прятался где-то внутри него. И значит, Федор мог, должен был понимать, что мир сложнее, чем кажется. Что вещи, которые большинство воспринимает как чудеса и небывальщину, для кого-то могут быть обыденностью. Тягостной обыденностью.

Она рассказала ему все. И про свой разговор с отцом тоже.

– Я бы хотела сделать что-то, чтобы их остановить… Или хотя бы посодействовать аресту. Но я понимаю, что не могу сделать ничего. Папа прав.

– Поправь меня, если я ошибаюсь, но получается, что раньше твои сны были ясными, яркими, но ты могла только приблизительно догадываться, где происходят события, так? А сегодня ты увидела преступления с четкой, можно сказать, ориентировкой на местности. Москва, Воронеж, Петербург.