Вадим Россик - Писатель с мозгами набекрень

Насчёт обжоры я здорово угадал. Впрочем, эту мерзость писал явно нездоровый человек. Это же надо такое придумать: обжора-каннибал! Рассказ краток, но очень натуралистичен. Кровавые фантазии психопата. Зачем Юлия Леонидовна вообще приняла этот маниакальный опус на конкурс? Да ещё в финал? Почему всё должно быть так ужасно? Ах, да! Она же его не читала. Суматоха, голова крýгом.

Меня мутит. Я машинально постукиваю кончиками пальцев по столу. На моём тайном языке это означает: «Не блевать!» Это после инсульта я стал такой чувствительный.

Чтобы справиться с тошнотой, одним глотком допиваю остывший кофе и отправляю обратно в Прагу омерзительное произведение вместе со своим корректным сообщением. Так, мол, и так, уважаемая Юлия Леонидовна. Я считаю, что рассказ номер шестнадцать принадлежит перу сумасшедшего, поэтому не подходит для уважаемого литературного конкурса. Пусть этот ненормальный выигрывает призы в психиатрической лечебнице закрытого типа. Если не верите, прочитайте сами.

Возвращение Марины отвлекает меня от литературно-кулинарно-каннибальской тематики.

– А где Лукас? – задаю я вопрос жене.

– Он остался в спортклубе. Я за тобой. Быстро собирайся, дорогой.

– А что случилось?

– Родителей приглашают на ужин в клуб. Будем все вместе отмечать окончание игрового сезона.

– О’кей.

Выключаю компьютер. Одеваю себя: костюм, рубашка, галстук в тон. Едем.

День остыл. Всего лишь полвосьмого, а на улице уже темно. Конкретный ливень на время прикинулся кроткой капелью – зима всё-таки. Спортивный клуб, в котором наш Лукас гоняет мяч, находится в пяти минутах езды от Песталоцциштрассе. Подъезжаем к футбольному полю, ярко освещенному прожекторами. На краю поля высится трёхэтажное здание клуба. В нём располагаются спортивные залы, раздевалки, душевые комнаты и столовая. Сразу за клубом начинается глухой лесной массив со сказочным названием Ведьмин лес. Сейчас на мокром поле никого нет, зато вся автостоянка заставлена разномастными машинами. Видимо народ уже в столовой.

Марина с трудом находит свободное местечко и паркует форд. Взявшись за руки, поднимаемся по широким ступеням и входим внутрь здания. Звон посуды и гул голосов указывают нам верное направление. Столовая и вправду полна. За накрытыми столами несколько десятков взрослых шумно отмечают спортивные успехи своих отсутствующих детей. Едва мы появляемся в дверях, как нас встречают весёлые «халло! сервус! грюсс готт!». По моему мнению, немцы – это самый дружелюбный народ в мире. Здесь принято при любом, даже мимолётном общении, улыбаться друг другу. Незнакомые люди охотно приходят тебе на помощь. Водители часто уступают дорогу, если видят, что ты оказался в затруднительной ситуации.

Повторяя «халло!», раскланиваясь и пожимая протянутые руки, мы с Мариной на всех парах устремляемся к двум свободным стульям в конце стола. Там я и закрепляю себя. Вот теперь можно быть спокойным – я подвижен, как гвоздь в стене. Зато уж точно не свалюсь под стол, даже, если глубоко задумаюсь.

Напротив нас сидит экзотическая пара: тощая молодая немка – наголо бритая голова, белая блузка из набивного шёлка, ниже какое-то шафраново-зелёное восточное одеяние – штаны и юбка одновременно. На коленях лежит большая сумка. Рядом с экзотической особой её спутник – обычный бородатик-волосатик в чёрной футболке и узких джинсах. К стулу бородатика-волосатика привязана поджарая собака.

– Халло! Я – Уши Буль, – представляется лысая особа. – На стуле – мой муж Нео. Под стулом – наш любимец Трезор.

Услышав своё имя, Трезор поднимает одно ухо и нехотя виляет длинным голым хвостом. Я, в свою очередь, называю себя и Марину. Впрочем, Були знают Марину. Они уже не раз пересекались на играх. Младший Буль играет в одной команде с Лукасом. Кстати, моя супруга занята разговором со своей соседкой – маленькой румяной блондинкой. Невеличка по-русски увлечённо рассказывает Марине про скучную командировку в Эрфурт, светящиеся в темноте треугольники для первоклассников (их бесплатно выдают в школах), двухнедельные гастроли в Нашем Городке рыбного базара из Гамбурга и что хорошо, что прошлой весной Майн сильно не разлился. Около миллиона слов в минуту. Долговязый немецкий муж русачки сконцентрировался на тарелке с сёмгой в кляре и не реагирует на тирады своей крошки. И правильно делает. Всё равно он не знает русского языка.

– Оля, познакомься, это мой муж Вадим, – с трудом прерывает Марина болтушку.