Андрей Карпов - Охотники за артефактами

Вернувшись в комнату, Миша раскрыл окно и спрятал Меч за приоткрытую створку. Для верности он и занавеску задёрнул. Занавеску потом сняли, но Меч так никто и не заметил. У бригады, вызванной дядей Женей, по поводу открытого окна не было никаких указаний, дядя Женя почему-то и сам не потрудился его закрыть, а Миша держался от окна подальше, чтобы не привлекать излишнего внимания – ему хотелось избежать объяснений.

Уже на следующий день Меч был лишён укрытия – порывом ветра окно распахнуло настежь.

Элитный посёлок, где дядя Женя «прикупил» домик, прятался за высокой бетонной стеной. Поверху вилась колючая проволока. Миша подозревал, что она под током. По ночам охрана посёлка спускала собак. Собаки были прекрасно вышколены – не выли, не гавкали беспорядочно, передвигались почти бесшумно.

Миша наблюдал за ними из окна. Они пробегали в круге света от фонаря и исчезали во тьме. В первую ночь он вышел на крыльцо. Тотчас по ту сторону калитки возникла собака, села и уставилась на него колючими злыми глазами. Мише стало жутко, и он ушёл в дом.

В общем-то, можно было не бояться – дом окружал забор – изящная витиеватая, но прочная металлическая решётка, а калитку запирал магнитный замок.

Меры безопасности этим не исчерпывались. Над крыльцом висела видеокамера, а в комнатушке у входа днём и ночью сидел охранник и пялился на экран.

Миша чувствовал себя совершенно раздавленным такой серьёзной защитой.

И в лес и на озеро его постоянно провожал другой охранник. Вёл он себя прилично – ходил поодаль, смотрел в противоположную от Миши сторону, и всё же… Не будешь же при нём собирать росу или ловить стаканчиком эхо?

– Погоди, пообвыкнешь, – говорил ему дядя Женя. – Я вот охрану замечаю, когда она мне нужна. А так – мы просто существуем на параллельных курсах. Теперь тебе без охраны нельзя. Уже пол-Москвы знает, что я обзавёлся племяшкой. А кое-кто имеет на меня зуб. Ещё решит на тебе отыграться. Ходи пока под присмотром.

И Миша ходил. Вроде как вместе, но – на параллельных курсах. Вроде и с человеком, но на самом деле – один. Одиночество захлестнуло Мишу. Он привык к уединённому образу жизни, но это было совсем другое.

Раньше его спасала возможность слиться с природой, ощутить себя её частью. Теперь же и на самой красивой поляне он чувствовал свою отстранённость. Выпав из привычного мира, он потерял надёжное основание жизни. Никогда ему ещё так не хотелось на кого-нибудь опереться. И прежде Миша свою самостоятельность ощущал не как собственное достижение, а скорее как некую внешнюю неизбежность. Сейчас он готов был от неё отказаться, это было несомненное зло.

Миша пробовал дозвониться до Леонида Бенедиктовича – телефон молчал. Несколько раз он набирал номер родителей. Там работал автоответчик, разговаривающий по-английски. Оставлять сообщение не хотелось.

Он попросил у дяди Жени разрешения съездить к себе на квартиру.

– Зачем? – удивился тот. – Тебе у меня плохо?

– Нет, просто…

– А, понимаю, – ностальгия. Обманная штука. Кажется – вернёшься и окунёшься в прежнюю жизнь. Ан нет. И место то же, часто и люди те же, а жизнь – ушла. Ты изменился, и всё – не так. Смотришь на то, что было, и понимаешь, что этого уже нет. Травить душу, вот как это называется. – Дядя весело фыркнул в усы. – Ты меня слушай, я – мудрый. Впрочем, словами жизни не научишь. Собирайся, поехали.

Дядя оказался прав. Мишина отстранённость не исчезла, наоборот, только усилилась. Квартира казалась мёртвой. Ещё несколько дней назад она была его домом, теперь же это было просто место, и если взгляд из окна и рождал какие-то воспоминания, то воспоминания эти были смутные и пыльные, как будто пролежали уже не один десяток лет. Дом его был не здесь. А где? Миша затруднился с ответом. Похоже, что больше у него вообще не было дома. Ему стало себя невыносимо жалко, он даже хлюпнул носом

– Гляди-ка, – раздался весёлый дядин голос, – в прошлый раз мы забыли закрыть окно. Хорошо, что здесь оставались лишь стены. Иначе быть бы нам обворованными, факт.

И тут, пока дядя закрывал окно, Миша осознал другой непреложный факт – Меч Мужества исчез. Его не было. Кто-то взял его, и мимикрия не помогла. Это был сокрушительный удар. Миша сел на пол и разревелся.

Дядя Женя дал ему поплакать. Потом подошёл и взъерошил волосы на голове.

– Ну-ну, мужик, давай без истерик. Через это надо пройти. Человек, как ящерица, должен уметь терять свой хвост. То, что в прошлом, – уже прошло. Хвост отрастёт снова. Посмотри на это дело и так: что тут есть? Четыре стены. Стоят ли стены слёз?