Александр Черенов - Преступление из наказания. Прошлое переплетается с настоящим…

Давно подмечено, что переход «с товарищеских отношений на общегражданские» по эффективности воздействия не уступает традиционной «правоохранительной» дубинке. «Наш случай» не стал исключением.

– Вот – как на духу, товарищ… гражданин генерал! – обложилась руками секретарша. В глазах её, помимо обживающегося там испуга, мелькнуло что-то похожее на слезу.

– Я с шефом… Мы с ним… Мы с ним были… в очень тесных отношениях… Я… никогда…

– Охотно верю Вам, – ухмыльнулся я, не смущаясь присутствием всё ещё висящего в петле товарища: будучи без петли, он ведь никогда и ничего не стеснялся. – Уточняю «размер веры»: я не сомневаюсь в «тесноте» ваших отношений. Но сейчас меня интересует их «формат» не в широком – шириной с кровать – смысле, а в узком: вчера, а именно вечером, пили вы с прокурором коньяк, или нет?

– Нет, клянусь Вам!

Из глаз девицы выкатились крупные – каратов в пять каждая – слезинки. Как мало иногда нужно для того, чтобы определить товарища даже не в позу: «в стойло». А всё потому, что как верно подметил один товарищ: «Моя Марусечка, а жить так хочется!».

Пока девица переключалась с точечных ударов по паркету

на слезопад, из глубин коридора появился «Важняк». Подойдя ко мне, он наклонился к самому уху.

– Шеф, мы просмотрели диск камеры видеонаблюдения.

По причине двадцать первого века на дворе, я давно уже не удивлялся использованию слова «диск» вместо привычного «кассета».

– Что-нибудь интересное?

– Разрешите предложить Вашему вниманию?

«Важняк» ухмыльнулся, конечно, нагловато, но полезным людям я отпускал и не такое, и не в такой обстановке.

– Ладно, пошли. А Вы, сударыня…

Я обернулся на девицу, которая была занята скорбью… по себе.

– … отдохните пока… вне границ приёмной…

В комнате отдыха, точнее, «в одной из», оборудованной последним словом бытовой техники, «Важняк» быстро вставил диск в миниатюрный плеер. Просмотренная запись оказалась небольшой, но формата «мал золотник, да дорог».

– Любопытно…

Избегая выводов, я пока всего лишь констатировал факт. Хотя запись буквально толкала на них: камера видеонаблюдения зафиксировала, как «что-то» в брюках и в женской шубе с накинутым на голову капюшоном прошло по коридору, и вошло в приёмную прокурора. Судя по таймеру, время было «наше», о чём я так прямо и заявил «Важняку».

– Судя по шубе – и девица тоже, – тоже «прямо так» усмехнулся «Важняк». – Мы уже опросили уборщицу: она признала шубу и её владельца. Точнее – владелицу. Да и брючки – с «нашей» секретарши: больше никому в прокуратуре не разрешалось их носить по причине жёсткого «дресс-кода». А Вы заметили, шеф: в прокуратуре уже никого не было – и не только время тому свидетель? Кстати, уборщица подтвердила, что к этому часу в «конторе» традиционно – уже ни души: наш прокурор свято исповедовал верность установке Никиты Сергеевича на то, что после восемнадцати ноль-ноль работают лишь те, кто бездельничает в рабочее время.

Я пожал плечами.

– Ну, и что это доказывает? Только то, то секретарша задержалась на работе. И, что – обязательно с целью убийства своего начальника? И как бы она засунула в петлю такого борова? Разумнее предположить, что она пришла «совокупиться на дорожку».

– В шубе?! – наморщил лоб «Важняк».

– Я же говорю: «на дорожку»!.. Кстати, ты установил, был прокурор в этот момент на работе, или нет?

– Так точно, шеф. И не только на работе, но и у себя

в кабинете.

– «Откуда дровишки»?

– Уборщица «поделились», – хмыкнул «Важняк».

Я прошёлся ладонью по гладко выбритому подбородку.

– А какого хрена он делал на работе «после работы»? Ведь прежде, насколько я знаю, он не был замечен в причастности «к стахановскому движению»? Его в кабинет и палкой нельзя было загнать – разве, что собственной «палкой», навострённой на какую-нибудь «дыру»? Поспрошай уборщицу, может, ещё немножко «дровишек подкинет»?

– Уже, шеф.

Теперь была моя очередь усмехнуться – и я её не пропустил.

– «Чтобы два раза не ходить»?

– Точно так! Она сказала, что начальник почему-то сильно нервничал, и «попросил её матом», когда она просунулась в кабинет с ведром и шваброй. Её удивила не «просьба»: начальник был в своём репертуаре. Её удивил вид прокурора, грызущего ногти. У неё сложилось впечатление – ну, это я даю литературную редакцию её рассказу…

– Ну, понятно, понятно, не отвлекайся!

– Так, вот: у неё сложилось впечатление, что прокурор кого-то ждал.