Александр Черенов - Преступление из наказания. Прошлое переплетается с настоящим…

– «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю»?

– Именно так, шеф! Ну, и главный вывод…

Я тут же «водрузил» указательный палец.

– … У «Автандила» был мотив для… скажем так: «воздания».

– И я того же мнения!

Согласие с доводами «Важняка» я закрепил солидным шлепком по его плечу.

– Вероятно, наш «борец за личное благосостояние» «встал на учёт» у какого-то другого товарища. А поскольку нет ничего тайного, что не стало бы явным, то «товарищ «Автандил» не остался в неведении. В том числе, и в неведении относительно того, что «за так и прыщ не вскочит».

– ??? – обошёлся без голоса «Важняк».

– Прокурора могли «зачислить на довольствие» только за заслуги перед очередным «кормильцем». «Овёс нынче дорог» и авансом его не выдают. А это значит, что он попросту «сдал» «Автандила»: прокурор много, чего любопытного, знал…

Я «притормозил» и хмыкнул:

– … Думал, что на свою корысть, а оказалось, на свою задницу… Ладно… Подкрепимся ещё немножко пищей духовной.

– ? – в отсутствие мысли поработал бровью «Важняк».

– Как сказал бы товарищ Бывалов: «Пошли по объектам!».

– ??? – ещё раз оказался честным «следак».

– Посмотрим, какую запись сочинила наша красавица о посещении шефа начальником УСБ… и не сочинила ли она её?

– А-а-а! – честно же «сознался» «Важняк».

«Красавица» сочинила… и не сочинила: запись о визите начальника Управления собственной безопасности в книге регистрации посетителей имелась. Больше того: девица успела внести и запись о времени «начала визита»: оно пришлось на заключительную пятиминутку рабочего времени.

– Символично! – хмыкнул «Важняк».

– «Пять минут до двенадцати»?

«Важняк» рассмеялся.

– Ну, шеф, с Вами неинтересно разговаривать: всё-то Вы знаете!

– «Бытие мое…»! – хмыкнул я. Не слишком весело хмыкнул. А всё потому, что намёк относился не столько к фразе из знаменитой комедии, сколько к марксову «Бытие определяет сознание». Уж, моё бытие основательно поработало над сознанием!

– Пригласить «тётеньку»? – «догадался» «Важняк».

– И поживее!

Долго искать девицу не пришлось: она предавалась горю в пределах досягаемости. Точнее, в коридоре.

– Когда ушёл начальник УСБ?

Я устал задавать «красивые» вопросы, и поэтому изменил себе. Девица тут же собрала лоб в морщины.

– Так я же говорила, товарищ… то есть…

– Товарищ, товарищ!

– … товарищ генерал, я ушла, а они вдвоём с прокурором остались. Я же говорила!

– Вы не стали задерживаться?

Девица замешкалась с ответом.

– Ну, иногда шеф просил задержаться… когда приходили нужные люди… то есть, посетители. И я задерживалась. Но на этот раз такой просьбы не было. Мне даже показалось, что вчера шеф «попросил» бы меня, если бы я задержалась.

– Даже так?! «С вещами на выход»?!

Мы с «Важняком» обменялись быстрыми взглядами.

– Да, мне так показалось.

Видя, как глаз девицы всё время «съезжает» на покойника, я из соображений такта… или тактики решил не подвергать её дальнейшим страданиям.

– Ну, что ж: спасибо…

Девица направилась к двери, где и её и застиг «вопрос

на дорожку», он же – «на засыпку»:

– Значит, Вы ушли и больше не возвращались?

Было заметно – даже без бинокля – как секретарша очень постаралась не вздрогнуть. Да и её ответный текст «спиной к нам» тоже был «говорящим».

– Н… нет, не возвращалась…

– Тогда, всего доброго, но мы с Вами ещё встретимся.

Стараясь держать шаг с фасоном, девица вышла за двери, и первое, что я услышал, были слова «Важняка»:

– Врёт, как сивый мерин!

– Я тоже так думаю.

У меня и в самом деле не нашлось оснований для оппозиции. Правда, я их не слишком усердно искал: ведь, кроме оснований, у меня уже не находилось ни времени, ни терпения.

– Поедем к себе: не люблю я думать на ходу. А товарища пусть отгружают: нечего ему загрязнять окружающую среду.

«Важняк» оперативно распорядился – и «вольнонаёмные декабристы» из «суточников» засуетились возле трупа с полиэтиленовым мешком. Да, цивилизация, пусть в такой форме, затронула и наш городок. «При коммунистах» у нас «этого Запада» не было: «объект» укладывали на любую подходящую по размеру тряпку. Иногда это было одеяло, иногда – плед, редко – ковёр. Чаще всего транспортировали «жмурика» в простыне. И не всегда это делали наши верные «декабристы» из пятнадцатисуточников. Нередко приходилось напрягать и личные мышцы, подрывая, тем самым, здоровье и авторитет.

Оттого-то я всегда терпеть не мог советские детективы, в которых мордовороты в белых халатах – на носилках! – загружали покойника в карету «Скорой помощи». В реальной жизни врачи быстро поставили нас на место: «Мы возим живых!». Заодно они так же быстро ставили нас и «на уши»: нам, следователям и «операм», приходилось самостоятельно изыскивать и транспорт, и грузчиков.