Сергей Попов - Виселица для жирафа. Иронический детектив

Меня представлял коллективу, конечно же, не мой начальник, а какой-то деятель от культуры. Он называл меня молодым, талантливым, а главное, художником, за которым закрепилась слава новаторского подхода к постановке классических произведений. (Накануне мне все-таки пришлось рассказать начальству о моем опыте экранизации романа «Война и мир». ) Но я вдруг понял, что именно эта, последняя из данных мне характеристик «новатор», полностью развязывает мне руки, то есть оправдывает мой дилетантизм, и с облегчением вздохнул. В этот день мы, конечно, не репетировали, а почтили минутой молчания ту, которая внесла неоценимый вклад в постановку русской классики на современной сцене в период всеобщего духовного упадка, а главное, погибла на своем рабочем месте, – почти что на боевом посту. На этом же посту вскоре должен был погибнуть я.

Я ехал домой и выстраивал план своего спасения. Мое спасение в том, чтобы играть на опережение, а для этого надо было вычислить того, кто собирается меня убить. Во-первых, кто он, этот маньяк, убивающий театральных режиссеров? Обиженный человек. Кто, например, методично убивает брюнеток или проституток, тот, кто сам когда-то был ими обижен. Значит, этот человек обижен на театр, вернее, на театральных режиссеров. Но за что он на них обижен? Причин может быть несколько: допустим, его не приняли учиться на режиссерский факультет или не давали в театре ролей. Нет, таким способом вычислить его невозможно: ежегодно больше тысячи людей стремятся поступить на режиссерские факультеты вузов, а поступают десятка два-три. А уж сколько актеров годами не получают в театрах заметных ролей, так вообще не счесть, и все они, конечно, таят обиду на режиссеров. Что ж, если вычислить злоумышленника невозможно, его придется ловить на себя, как на живца.

Теперь о том, как опять же играть на опережение, если выставить себя в роли живца? Я знал, что люди, которые стремятся сделать тебе какую-нибудь пакость, в первую очередь стремятся отвлечь твое внимание какой-нибудь яркой деталью. Я это знал из опыта контактов с барсеточниками. Яркий автомобиль, красивая женщина внезапно завладевают твоим вниманием, и сумки или портфеля на сидении уже нет. Значит, надо быть начеку, когда какая-то яркая деталь сама лезет тебе в глаза. Это способ отвлечь, для того чтобы успешнее прикончить. Ну, что ж, остается ждать таких отвлекающих маневров где-то у себя под носом для того, чтобы схватить убийцу, находящегося в этот момент где-нибудь за спиной.

По дороге домой я нервничал. Я ждал, что кто-то будет меня отвлекать для того, чтобы второму было удобнее меня грохнуть. Но пока ничто навязчиво не бросалось в глаза.

Нервничал я еще по одной причине. С утра позвонила Янга и обещала зайти. «У меня все в порядке», – прошептала она в трубку, намекая на то, что прокладки больше не занимают в ее сумочке практически весь объем. Это радовало. Но огорчало другое. Девушка вдруг заявила, что решительно отказывается есть вермишель. А чем ее заменить? С утра я пересчитал деньги, их хватало либо на курицу, либо на мои заветные четыре бутылочки пива на ночь. Залью внутрь себя горьковатую, пахнущую хмелем жидкость, и сознание отключится, никаких терзаний духа, что жизнь идет не так, как хотелось бы. Я прикинул, что мне дороже: еда, а значит, и плотская любовь, или забвение души и принял решение: забвение дороже. Я решил принимать гостью без курицы: будь что будет, хлопнет дверью, уйдет, ну и ладно.

И вдруг у выхода из метро мое внимание привлек дед. Он держал в руке, что бы вы думали? Курицу, да, ощипанную курицу. Нет, дело не в том, что я никогда в жизни не видел ощипанных кур. Дело в том, что именно эта ощипанная курица буквально приковала мое внимание, а точнее, вдруг пробудила во мне весьма странные мысли. Во-первых, она не была синюшная, как большинство кур, напротив, её тушка была восковая, желтая, как тело женщины, едва тронутое первым загаром. Я вспомнил, что женщины именно с таким цветом кожи неистово ищут любовных приключений в самом начале своего пребывания на курорте. И уж если находят их, то отдаются страсти яростно и ненасытно. Странная мысль, правда? Но это была первая реакция на курицу. Была и вторая, еще необычнее.

Я неожиданно провел еще одну параллель между тушкой ощипанной птицы и телом женщины. Раньше эти тушки напоминали мне расплывшиеся тела толстух, возраст которых тянул к пятидесяти. Безобразное это зрелище, скажу я вам. А вот тушка этой курицы была мускулиста, подобранна, словно её обладательница при жизни не вылезала из фитнес-клуба, ежедневно совершенствуя тело на тренажере. И вдруг я понял, почему эта тушка поглотила меня всего: именно такое тело было у Алии, каким я когда-то наблюдал его в телескоп из окна своего одноклассника Шурки Смирнова.