Екатерина Соллъх - Пробуждение Башни. Том 2

Дэнель откинул с лица прядь волос. Его всё ещё мутило, пол качался перед глазами, расплывался мутным пятном. От Хильдеберга пахло страхом, но не тем липким, лишающим сил, это скорее была какая-то суетливая паника. Почему я чувствую это так чётко? Он поверил, значит, я не ошибся.

– Скоро они начнут действовать, нам лучше быть в Управлении. – Дэнель встал с кровати, закрыл глаза, дожидаясь, пока пол перестанет вращаться. Это всё побочное действие лекарств, когда выйду отсюда, будет легче. – Нам лучше знать, что происходит, к тому же, нельзя бросать Отдел без руководителя.

– Ещё не пришёл в себя, а уже командуешь, ты, кажется, слишком много перенял от Харальда. – Хильдеберг усмехнулся почти с облегчением. В глазах лихорадочный блеск, паника сменилась жаждой действия.

Дэнель направился к двери, пол уже почти не качался. Нервное напряжение ушло, оставив усталость и слабость в мышцах. Мы ещё не сбежали, не забывай. Хотелось забраться под тёплое одеяло и проспать сутки. А ещё хотелось его.

– Да что же вы делаете! – Где-то над самым ухом сдавлено прошипел доктор. Как же я ненавижу запах лекарств. – Вам нельзя вставать! – Он втолкнул Дэнеля обратно в палату и закрыл дверь. – Конечно, вы сильный и молодой мужчина, скорость, с которой ваше тело восстанавливается, поражает воображение, но не до такой же степени!

– Нам надо выписаться. – Дэнель поднял голову и посмотрел в глаза Хельмуту. Доктор не боится, не важно, кто перед ним, сейчас – это его пациент. Надо же, а он ведь знает обо мне едва ли не больше, чем я сам. – Немедленно. Угрозы для жизни нет, поэтому прошу, не задерживайте нас.

– Я не могу. – Голос сбивается до шёпота, в глазах почти суеверный ужас, что он видит, почему так на меня смотрит?

– Успокойтесь, доктор, унтерштурмфюрер Лейбрих прав, сейчас обстановка такова, что нам обоим необходимо находиться в Управлении. – Голос Хильдеберга звучит громко и уверенно. Он смог взять на себя управление и ответственность в сложной ситуации. Что от него и требовалось, хотя Харальд не ошибается. Как же плохо, даже просто стоять сложно. Хочу, чтобы он был рядом, чтобы ударил по лицу, сжал до боли – так ведь станет легче, всегда становилось.

– Всё настолько серьёзно? Вы ведь понимаете, что унтерштурмфюрер Лейбрих ещё не достаточно здоров, ему сейчас нельзя даже просто покидать свою палату? – В голосе доктора слышится возмущение, готовность защищать своё право долечить до конца. Так же, как Отто, когда ему приходилось лечить Харальда. Губы Дэнеля дрогнули в улыбке.

– Не беспокойтесь, за мной присмотрит хороший врач. И будьте осторожны, скоро в городе будет неспокойно. – Дэнель устало провёл рукой по лицу. Как же хочется в душ, снять эти контактные линзы, забраться с ногами на кресло. Жаль, что нельзя на кровать, под одеяло – его там нет.

– Но вы должны немедленно информировать меня обо всех изменениях в вашем состоянии, вы оба, – Хельмут строго посмотрел на Хильдеберга, потом перевёл взгляд на Дерека. – Ну что с вами делать, придётся выписать.

Доктор тяжело вздохнул. Первое, с чем ему пришлось здесь свыкнуться – это упрямое нежелание некоторых пациентов лечится до конца в стенах госпиталя. Конечно, были и гражданские, с ними проблем не возникало, но военные – как из части, так и из Управления – совершенно неподобающим образом выписывались раньше времени. Они спешили вернуться на службу, ссылались на срочные обстоятельства, необходимость лично всё контролировать и на множество других причин, лишь бы не оставаться здесь. Да, они были чистокровными, с сильными правильными генами, выносливыми и тренированными телами, но это вовсе не делало их неуязвимыми. Юный унтерштурмфюрер едва стоял на ногах, хотя любой другой на его месте не смог бы даже этого. Оберштурмбанфюрер Шварцхерт это прекрасно видел, он и сам был не в лучшей форме – множество кровоподтёков, два сломанных ребра, сильное переохлаждение, общая ослабленность организма – всё это не лечится за пару часов. И всё равно – упрямая решимость в глазах. Если не выпишу сам, просто сбегут.

Принц коснулся пальцами мраморного цветка, провёл по тонким, испещрённым прожилками лепесткам. Здесь всегда так тихо, что слышишь собственное дыхание – никто не решается потревожить покой Индиго без необходимости. Толстый ковёр глушил шаги, взгляд невольно цеплялся за картины, висящие на стенах – пейзажи, какие-то старые портреты давно мёртвых и забытых людей. Тихий шелест жёлтого шёлка, которым были обиты стены – всего лишь ветер. Принц остановился у двери из тёмного дерева, надавил на старую медную ручку – не заперто. Он пришёл без предупреждения, но его уже ждали. Худощавый светловолосый подросток сидел в кресле напротив двери. Когда Принц вошёл в комнату, по его тонким губам скользнула едва заметная, хищная, совсем недетская улыбка. Тариэль, Индиго, дитя с синими глазами, кто-то считает его чудовищем, кто-то просто боится. Принц никогда не испытывали ни страха, ни отвращения к хозяевам Башни, ему было интересно. Индиго наблюдали за ним, он наблюдал за Индиго – неписаное соглашение, пакт о ненападении.