Олег Дулин - Река жизни русло не меняет. Книга 1. Человек

Как только оборвалась последняя фраза, Даша бросилась собираться в больницу. Маму она нашла в реанимации, но к ней не пустили. Прошло немного времени, которое тянулось почти вечность. Вышел усталый пожилой хирург, взглянул на Дашу, виновато подняв взгляд от пола:

– Вы кто этой женщине?

– Дочь…

– Мы сделали все, что могли, но ваша мама умерла. Мужайтесь.

Последнее слово ей особенно запомнилось и еще долго стояло в ушах. А последовавшие несколько дней были, как в тумане, как кино с плохим изображением и звуком, который то куда-то удалялся, то возвращался вновь…

– Мои родители умерли два года назад. Разбились в автокатастрофе, – сказала она и глаза ее наполнились болью.

«Наверное, через пару лет и я так буду вспоминать Машу с Димой, с такой же болью», – мелькнуло в голове у Ивана Травина, а именно так звали Дашиного непрошеного гостя. Они помолчали несколько минут, каждый думая о своей трагедии.

– Так все-таки о вашем горе, Аристарх, хотя, если не хотите, можете не говорить.

– Я допустил одну большую ошибку в жизни и сейчас за это расплачиваюсь, – задумчиво сказал мужчина.

– А как вас по-настоящему зовут, Аристарх?

– Стас. Стас Руков, – в этой ситуации он не решился пока открыть ей свое настоящее имя.

– При других обстоятельствах я бы сказала, что мне очень приятно… А сейчас – не знаю… Наверное, у нас с вами самое необычное знакомство на свете!

Страх, растерянность и злость прошли. Перед ней сидел не бандит, не грабитель, а мужчина со своей болью и, наверное, какой-то ужасной тайной… Мужчина, который нуждается в ее помощи.

– Да, знакомство, ничего не скажешь, экстравагантное, – в тон ей ответил Стас.

– Вы что-то сказали об ошибке? И давай перейдем на «ты», так удобнее.

– На «ты»? Что ж, с удовольствием, хотя, скажу честно, мне нравится называть тебя Дарьей Сергеевной.

– А мне нет.

– Еще не поженились, а уже стали спорить, – сказал он с усмешкой.

– Не хамите, – ответила она скорее по инерции, злости не было, но и достоинство необходимо было сохранять.

– Прости, Даша, это была невинная шутка, отнюдь, не хамство. А об ошибке моей уж очень долго рассказывать или лучше вообще не говорить.

– Слово не воробей, вылетит не поймаешь. К тому же у нас впереди два выходных дня или их не хватит?

– Может, и не хватит, – ответил Стас.

– А ты, Стас, попробуй. Что мы будем делать два дня? Тут со скуки помрешь, если ты раньше меня не застрелишь, конечно, – не удержалась Даша от язвительного тона.

– Ну, допустим, быть застреленной также веселого мало, – сказал он и вздохнул, – я даже не знаю с чего начать.

– Начни с начала, – подсказала хозяйка.

– Я читал в Библии, что вначале сотворил Бог небо и землю.

Даша улыбнулась удачной шутке:

– Это можно опустить. Ты свою историю расскажи сначала.

– Скажем, у меня была некая сумма денег и я всю жизнь это скрывал. Даже когда женился – по любви женился, – от жены я так же это скрывал. Не то, чтобы я ей не доверял, а больше по привычке. И в этом была моя главная ошибка. Надо было ей все рассказать, и тогда трагедии, возможно, не было бы.

Они некоторое время посидели молча. Даша имела чувство такта и достаточно ума, чтобы не торопить собеседника. А он как бы вернулся в прошлое.

– Как ты думаешь, что в жизни самое страшное? – вдруг спросил Стас.

– Смерть, – ответила Даша.

– Нет. Нет! – он повторил это с нажимом, – Смерть, конечно, страшна своей неизвестностью – что там за последней чертой? Я несколько раз смотрел смерти в глаза, но это не самое страшное, что я встречал в жизни. А вот когда у тебя на глазах погибает четырехлетний любимый сын, – страшней этого я ничего не знаю. Три дня назад его застрелили, я держал его на руках, он не дергался в судорогах, он смотрел на меня доверчиво. Очевидно, он в свои четыре года больше всего доверял именно мне. Он смотрел на меня, а в это время жизнь выходила из него…

Стас замолчал. Даша увидела, что он сжал кулак здоровой руки так, что он побелел от напряжения. Вдруг Руков сжал зубы, желваки заходили под кожей, подбородок его задрожал, а из горла вырвался то ли рык, то ли стон. Но невероятным усилием воли он заставил себя замолчать. Потом как-то обессилел и сник. Даше показалось, что он вдруг постарел лет на десять. Они долго сидели молча. Даша его очень жалела, но облегчить боль не могла.

Наконец, он поднял глаза:

– А что самое ужасное в жизни?

У нее промелькнуло в голове – может, он псих?

– Я не тронулся умом, – в который раз, как бы прочитав ее мысли, сказал Стас.