Лариса Соболева - Она всегда с тобой

— Оставь, — оборвала ее Майя, уткнувшись в смартфон. — Может, что-то случилось… Знаешь, я тебя тоже не узнаю: ты всегда отличалась неуемным темпераментом, но в этот приезд совсем нетерпеливая стала, будто тебе куда-то нужно нестись, а все мешает, включая меня.

— Пф! Мне? Нестись? Скажет тоже! Я просто раздражена тягомотиной… и опасаюсь за твою жизнь. Ой, слышишь?.. Телефон!

Ксюша повернулась к Майе, но та показала свой смартфон:

— Это мой звонок к Галине, я включила громкую…

— Выключи! — Майя прервала звонок, но Ксюша не этого хотела. — Я имела в виду громкую связь! Звони еще раз, но чтоб твою трубу не было слышно.

Пошел звонок, и тут же раздался слабый сигнал из квартиры Галины, Ксюша торжественно указала на дверь:

— Ну, вот! Трубу забыла дома, а мы тут паримся. Поехали? Твой Боря скоро придет, потребует ужин, а ты… как его Лялька, колбасой будешь кормить?

— Ладно, завтра созвонюсь и…

И взялась за дверную ручку! Разве кто-нибудь, столкнувшись с неудачей, уходил, не попробовав, насколько крепкие замки? Чисто механически, не отдавая себе отчета, вот просто так? Это при том, что понятно без дополнений: в квартире никого нет, а хозяева вряд ли оставляют открытым свое жилье.

И вдруг, когда Майя подергала дверь, ее и Ксюшу поджидала неожиданность: квартира-то открыта. И сигнал телефонного звонка стал громче. Переглянувшись с подругой, Майя переступила порог, замерла.

— Галина! — позвала.

Ей ответила тишина, к этому времени трубка хозяйки перестала подавать сигналы.

— Ну, чего застряла? — услышала она позади себя голос подруги почему-то шепотом. — Иди вперед. Если Галки нет, подождем ее. Вот будет хохма, когда она вернется домой: наша старушка забыла запереть свой будуар! Склероз, блин!

— Прекрати язвить, — тоже шепотом осадила ее Майя.

И сделала несколько шагов вперед, только у входа в первую комнату снова остановилась, осторожно подавшись корпусом вперед. Внезапно отпрянула назад, Ксюша, шедшая за ней, столкнулась с Майей, поймав ее за плечи, зашипела:

— Ты чего шарахаешься? Ногу отдавила!

— Извини. Там… Мне показалось… я видела ноги…

Ксюша озадачилась: очень интересно — ноги! Точнее, странно прозвучало — ноги! Она откапывала столько костей и черепов, что по идее не должна пугаться каких-то там ног, а ее это слово напугало, правда, Ксюша уточнила:

— Какие ноги? Чьи? Где?

— На полу… лежат… босые… — еле слышным шепотом произнесла Майя. — Я думаю, это ноги женские. Может даже… Галкины.

— Так, отойди, я посмотрю… Отойди, вдруг ей плохо!

Конечно, подруга храбрая, где ее только не носило — по пустыням на верблюдах вместе с бедуинами, по джунглям, где до сих пор дикари запросто могут съесть, даже не поджарив, она привыкла к нестандартным ситуациям. А Майя немножко трусиха — новое открытие в себе не понравилось, в то же время что-то дернулось внутри, предрекая беду, отчего учащенно забилось сердце.

Она шагнула в комнату и вскрикнула, пятясь. После этого Ксюша подлетела к ней, едва не сбив с ног, но тоже резко затормозила, вытаращив глаза. Однако она первая и в себя пришла, достала телефон из кармана плаща, а через минуту сказала в трубку глухим голосом:

— Мишка, живо к нам… Да, случилось. Адрес, надеюсь, знаешь…

* * *

Пожилую одинокую соседку попросили посидеть с Болеком, та не отказала, так как всегда получала от этих людей помощь, хотя они и держали дистанцию: всегда на «вы», никогда не жаловались, не мыли костей соседям. Но приходили по первому зову, особенно Ирина Федоровна, а ее муж во время приступов выполнял мелкие поручения — лекарства покупал, продукты. Хорошие люди. А на кого еще рассчитывать одинокой и нездоровой женщине? Только на добрых соседей, но тогда и самой следует платить тем же. Несмотря на недомогание, она заверила, что все будет в порядке, и, видя, как сильно обеспокоены Ирина Федоровна с мужем Дмитрием Ильичом, полюбопытствовала:

— Чем вы так озабочены? Что-то случилось?

— Надеемся, все в порядке, — отговорилась Ирина Федоровна, выходя из квартиры. — В девять уложите Болека спать, хорошо? Если не трудно, расскажите сказку… или прочтите, он даст вам книжку.

А часы показывали без десяти восемь вечера. Восемь! От Ляли ни слуху ни духу, она не вернулась, на звонки не отвечала. К вечеру и Дмитрий Ильич места себе не находил, связался со знакомым, который работает в полиции, обрисовал проблему явно путано, ибо знал историю со слов жены, поверхностно. А что тот мог сделать, как помочь? Одними вопросами он обезоружил отца: