Дарья Кожевникова - Исповедь Цирцеи

— Айка! — по-своему истолковав ее молчание и бледность, Ромка подкатил к ней в своем кресле и обнял. — Он действительно не видел тебя, или ты просто врешь для моего успокоения?

— Нет, точно не видел.

— Тогда тебе нечего бояться. Но давай так: туда, где вы с Аллочкой его встречали, больше ни ногой, хорошо? И вообще приходи-ка ты сразу с работы домой.

— А мне больше и некуда. Теперь, когда Алки не стало, даже не с кем в баре посидеть. Вот разве что наше кафе снимут под заказ, тогда придется задержаться на работе. Но я буду просить Гену, чтобы он меня провожал.

— Проси. Я-то теперь тебе не защитник. — Он отпустил Аглаю, отвернулся. — Если бы мог, я отплатил бы за Алку, поверь. Я не трус, Айка! Но нет смысла биться лбом о гранитную стену, стене ничего от этого не будет.

«Значит, надо найти трещину в этой стене», — подумала Аглая. Она понимала, что Ромка боялся не за себя — за нее. Она тоже боялась. Но отказываться от намерения расквитаться за подругу не собиралась. Как? Об этом придется думать самой. Ромка ей в этом деле не помощник. Судя по всему, он с ума сойдет, если Аглая только заикнется ему о своем намерении.

Гена позвонил через пару дней, вечером.

— Айка, ты завтра выходная?

— Да. — Она сразу насторожилась. — А что? Есть дело?

— Есть. Будь с утра готова, на море поедем. Шашлыки уже взял. Как там Ромыч? Плечи подзажили?

— Намажу защитным кремом, надену на него футболку. Будем тебя ждать. — Аглая улыбнулась, убирая трубку. Ромка в течение двух дней после их разговора пил по-черному и давился слезами на кухне, стараясь, чтобы сестра этого не заметила. Она, конечно же, замечала, но не подавала вида: если не хочет выдавать свои чувства, пусть хранит их при себе. Аглая без слов понимала его ярость и бессилие перед случившимся. Несомненно, будь Ромка на двух ногах, он не оставил бы Аллину смерть неотмщенной. Быть может, с его-то отчаянной головой, просто пронесся бы мимо Бориса на мотоцикле да всадил пулю ему в лоб, раздобыв оружие. И скрылся бы, словно ветер в поле. А теперь… Теперь оставались только кухня и водка, в которой он попытался утопить свою боль. Поэтому оба дня Аглая не отказывала брату, когда он просил купить ему бутылку. Но состояние его внушало ей тревогу. Поездка на море будет сейчас для него очень кстати. Хоть немного развеется да пообщается с Геной. Они, кажется, нашли общий язык. По пути домой Аглая зашла в магазин. Гена опять обещал шашлыки, но и она в долгу не останется. Возьмет рыбы и овощей. Замаринует на ночь. А завтра рыбу зажарит на решетке над костром, овощи запечет в фольге на углях, так что все будет просто таять во рту, это Аглая гарантировала как специалист.

Дома Ромка с надеждой взглянул на нее:

— Айка…

— Никаких бутылок, — поняла она его с полуслова. — А то завтра из-за твоего перегара Генку гибэдэдэшники прав лишат без всяких экспертиз, если остановят. Возле тебя даже стоять нельзя, не закусывая.

— А Генка что, приедет завтра?

— Да. Поедем на море. Надеюсь, ты не возражаешь?

Ромка не ответил, но Аглая поняла: не будет возражать! И даже рад этой поездке настолько, насколько можно радоваться в его состоянии.

Погода на следующий день, словно специально, подкинула на небо легких облачков. Совсем не портящих настроение, но зато лишающих солнечные лучи их жгучей силы. Ромка после второго заплыва облегчил свой пояс, после чего скинул с себя спасательный жилет, рискнув поплыть без него. Получилось даже лучше, и Гена с Аглаей, хоть и встревожились, но не стали вмешиваться. Накупавшись, они вдвоем пошли к костру, угли в котором как раз дошли до нужной кондиции. Ромка же, отмахнувшись от предложенной Геной помощи, сам выбрался на мелководье, устроился между двумя косо уходящими в воду пластами горной породы, будто в ванне, и, как ребенок, принялся ловить крабов. Делал он это лишь ради развлечения — есть в прибрежной крабовой мелочи практически нечего, поэтому он отпускал пойманных обратно. Потом, выпросив у Аглаи кусочек рыбного филе, стал забавляться тем, что кормил непуганых на диком пляже рыбок и все тех же крабов, собранных в кучу и не успевших разбежаться далеко, а теперь выползших из своих укрытий на запах еды.

— Много ли человеку для счастья надо! — поглядывая на него, улыбался Гена.

Но тут Ромка, бросив своих рыбок, подтянулся на руках, выбрался на место поглубже и поплыл. Резко, максимально быстро, с явным желанием выложиться на полную катушку. Гена проводил его озадаченным взглядом, потом повернулся к Аглае: