Константин Бабулин - Личный бумажный Демон (СИ)

Нажал отбой и, с облегчением, посмотрел на женщин:

- Фууу, как на американских горках, то вверх, то вниз.

- А сейчас куда? – спросила Светлана.

- Вверх вроде - нашли, слава богу, эти грёбанные рисунки.

- У Рейнера?

- Да.

- Ни и отлично, - Светлана тоже перевела дух.

Когда повеселевший Зотов ушёл и женщины остались одни, Елена, спросила, то что хотела спросить:

- Что дальше?

- Ничего, пойду спать.

- Ты поняла о чём я. Что было в том конверте?

- В каком конверте?

- Не виляй, я видела твою знаменитую конференцию, и как ты сожгла конверт. Что в нём было?

- Не важно.

- Нет, важно. Какой диагноз?

- Мы не будем обсуждать это. Он сгорел, и всё на этом. Вместе с ним сгорел и диагноз.

- Ты дура? Там рак? Говори…

Но Светлана лишь пожала плечами, показывая всем видом, что разговора не будет.

- Лучше расскажи, что с твоим заграничным проектом? – переключила она разговор.

- Всё по плану, идёт процесс.

- Вот и хорошо. – поставила она точку, - Сильно надеюсь, что твой Зотов вытрясет из них все подробности, особенно куда делась Кашина, и что, на самом деле случилось с моей подругой и искусствоведом Викторией.

- Что-что, а это он умеет.

- Быстрее бы… Когда всё уляжеься махну на Урал, ребята давно зовут… Или в Питер, кстати - есть у меня телефончик одной знакомой черкешенки…

- Ясно, - с сожалением прервала Елена, не желая слушать рассказы про черкешенку, и понимая, что её, в планах Светланы нет. – Ладно, пойду работать. Раз рисунки нашлись, значит, заявление для прессы будет…

Но его не было.

Ни в этот день, ни в следующий, никакой новой информации, а уж тем более победных рапортов о раскрытом преступлении, в прессе не появилось.

Квартира Бартман, кухня.

Светлана и Бартман, опять сидели на кухне, за ставшим уже традиционным, чаем с лимоном и мёдом.

- Вот вы не верили в Матрону, а ведь помогла.

- Ну да, наверное… я знаете, когда сильнее всего её просила?

- Когда?

- Когда сидела в машине с этими, то ли охранниками, то ли бандитами, а эксперт проверял вашу акварель. Это было круто.

- Вы ничего не говорили об этом.

- Чего говорить, раз всё обошлось. А вы что просили?

- Чтобы не было убийств, чтобы как-то так повернулось, чтобы преступники были наказаны, а вы бы при этом ни кого не убили.

- Хмм.

- Что хмм? – отреагировала Бартман на скепсис Светланы, - Вас что-то гложет. Что? Вроде всё закончилось, а вы как будто чего-то ждёте. Так?

- Да, так. Жду. У меня плохое предчувствие. И чем дольше длится молчание, по поводу ограбления музея, тем хуже.

- Объясните, что это значит?

- Не так просто объяснить… - она остановилась, соображая, как объяснить. – Вот идёшь по лесу, всё хорошо, птички поют, солнышко светит, настроение вроде хорошее, и вдруг тишина. И ты стоишь и нутром чувствуешь опасность… - она остановилась, - проще на примере пояснить:

Вот что рассказал мне один знакомый, когда ему было лет десять-двенадцать, - она что-то посчитала в уме, - получается лет тридцать назад. Жил он тогда в деревне, и его дядя тракторист, брал его с собой в поле. И вот едут они на тракторе, пашут. Плуг врезается в пласт земли сантиметров на двадцать в глубину, нарушая мышиные норки. А сзади за трактором идёт лиса, и ловит зазевавшихся мышей. И так несколько дней подряд, они пашут, а лиса ловит. Наконец дядя взял с собой двустволку, решил лису подстрелить, а она раз и не пришла в этот день. Они подумали, что она наелась, и на следую щий день ружьё не взяли. Глядь, лиса тут, как тут. На завтра они берут ружьё - лисы нет. И так несколько дней подряд, как только они берут ружьё - лисы нет, как только оставляют его дома - она есть. Как лиса узнавала, когда есть ружьё, а когда нет – загадка. Видеть его в кабине она не могла, чувствовать за несколько километров запах пороха, тоже.

Или другой случай уже со мной:

Лет пять-семь назад, под Новгородом, недалеко от нашего охотничьего лагеря, местные мужики засеяли овсом небольшое поле в глухом медвежьем лесу. И вот, когда появились первые признаки выхода медведя на овес: обсосанные колосья, кругообразное замятие вокруг них, «мины» — их бригадир пришёл к нам с просьбой помочь. У меня было несколько свободных дней до следующей группы, и я подумала – почему не помочь людям. Взялась. Как по учебнику, на краю поля утроила лабаз…

- Что это такое? – Бартман слушала с огромным вниманием.

- Выбираются два близко растущих дерева, и к ним прибиваются доски - ступеньки, получается какое-то подобие пожарной лестницы, а там, на верху, делается маленькая площадочка – так называемая засидка. Не будешь же медведя караулить в чистом поле, это опасно. А там наверху и обзор лучше, и безопасность более ли менее, и зверь тебя не видит.