Владимир Макарченко: Последняя поездка. Детективы

– Большое спасибо за столь ценную информацию, Ева. Теперь пойдемте в зал. Там уже всех приглашают занять свои места.

*****

– Виктор Федотыч, давайте глянем на ваши снимки. – Пригласил Макаров эксперта к столу, за которым они уже ждали его с Курочкиным и следователем.

– А чего тут разглядывать? Все, кто был у могилы, затем проехали в кафе. Никто не потерялся. Никто не добавился. – Равнодушно произнес Виктор Федотыч, присаживаясь к столу.

– Всякое может быть. – Произнес следователь, изучая подаваемые ему Макаровым снимки.

– А кто это тут, цветы возлагает? Что-то я его не припоминаю среди тех, кто принял участие в похоронах и среди тех, кто был на поминальном обеде. – Поинтересовался Владимир.

– Этот? – Ткнул в фото пальцем эксперт. – Так он вообще не из этой оперы. Он пришел совсем на другую могилу. Через ряд от этой. Там сидел с цветами в руках. Очевидно, кого-то поминал. Перед ним бутылка с водкой стояла и стакан. Я сильно к нему не присматривался. Когда стал цветы на могилу Осиповой возлагать, щелкнул его на всякий случай. Он вроде как мимо шел. Просто положил цветы. И все. Потом дальше пошел.

– Ни к кому не подходил? – Поинтересовался Владимир.

– Вроде – нет. Постой… Он поздоровался вот с этим. – Эксперт указал на одного из работников телестудии. – Но, как-то мимоходом. Словно встреча у них была случайной, а знакомство шапошное.

– А вы, Виктор Федотыч, говорили: ничего интересного. А интересное само к нам в руки пришло. Зачем этот человек цветы возложил именно на могилу Светланы, а не на ту, где поминал кого-то? Никому это не кажется странным?

– Верно, – согласился следователь, – тут что-то есть. Побеседуйте-ка, Владимир Иванович, с работником телестудии. Может быть, что какая-то новая нитка у нас в руках окажется.

– Обязательно побеседую. Даже откладывать не стану. Сема! Слетай на студию, отыщи этого человека и привези его к нам. Тут и поговорим. – Распорядился Макаров.

*****

Виктор Силин был очень удивлен внезапным вызовом в милицию. Но, пригласивший его к себе в кабинет Илья Степанович, указывая на Сему Курочкина, порекомендовал:

– Поезжайте с товарищем Курочкиным. Ваши показания, как мне объяснили, могут оказать большую помощь следствию. Потому безотлагательно поезжайте!

– Я не понимаю причин. Мне, практически, нечего сказать органам. – Растерянно произнес Силин, но противиться рекомендации начальника не стал и безоговорочно последовал за Семой.

Только тогда, когда Макаров предъявил ему фото, Силин успокоился.

– Это? Сенька Мишин. Земляк мой. Я же родом из Холодного Ключа. Встречались там. В одной школе учились ведь. Потом я в институт уехал, а он в сельхозтехникум там поступил. Еще несколько раз встречались, пока родители мои живы были. Потом я их избушку продал и больше в Ключ не ездил. А тут на кладбище и увидел его. Вроде как мимо шел. Поздоровались без рукопожатий. Я больше за ним и не наблюдал. В автобус с коллегами пошли. Куда он делся, тоже не знаю…

На одном из изъятых с рабочего места Обручевой дисков, Макаров действительно обнаружил письмо, о котором, скорее всего, и рассказывала Ева Мирохина.

«Уважаемая Светлана! – Было написано там. – Мы с вами не знакомы. Но я с большим вниманием смотрю передачу „Обо всем понемногу“. Мне очень нравятся ваши журналистские расследования, которые заставляют терять сон некоторых нынешних „воротил“. На душе становится больше уверенности в том, что мы сумеем когда-то свернуть головы всем тем, кто имеет криминальные корни. Случайно узнал, что вы готовите собираете материал на депутата вашего городского совета Тербунского. Я тоже знаю о теневых сторонах его жизни. Не из-за того, что вел какие-то поиски сведений о нем, а от того, что являюсь работником предприятия, которым руководит его сводный брат Гусляков Игорь. Не знаю точно, но, скорее всего, они еще и компаньоны. Мало знаю Тербунского. Зато Гуслякова знаю, как облупленного. Если довелось бы встретиться, многое бы мог вам рассказать про те делишки, которыми они тут ворочают. Удастся увидеться, все вам расскажу. Если захотите встретиться, позвоните. Договоримся».

Дальше следовал номер телефона и фамилия и имя автора. В папке же, ранее лежавшей на столе Обручевой, находились несколько листов бумаги, которую используют для принтеров. Два листа были заполнены с обеих сторон ровным женским почерком. Как понял Макаров, это был короткий отчет о ходе журналистского расследования, исполненный набросками в виде отдельных абзацев.