Виктор Зорин - Стилет с головой змеи. Петербургские детективы

Как вы догадались, вместе со мной было шестеро гостей, и я из природной скромности и с расчётом подчеркнуть родство замыкал шествие приветствующих цезаря.

– Рад вас видеть в добром здравии, дядюшка! ― воскликнул я, протягивая руку, и ничуть не покривив душой.

– Молодец, молодец, что пришёл! ― отозвался он своим низким голосом и, похлопывая меня по плечу, неожиданно наклонился и коснулся щекой моей щеки. Это было поразительно для моего скупого на чувства дяди, и мне показалось, что родственные узы кое-что для него значат.

Теперь мне удалось вблизи рассмотреть футляр, в котором, несомненно, прятался стилет. Изящная вещица вишнёвого цвета с прямыми рёбрами крышки и лёгким изгибом основания опиралась на стол четырьмя золотыми лапками. Прихотливо скрученная стальная ручка крепилась к крышке двумя золотистыми шариками. Накладка замочной скважины также была отделана позолотой. Своей щедрой основательностью футляр произвёл на меня благоприятное впечатление и напомнил по форме вытянутый ковчежец.

Дядюшка поймал мой взгляд, положил на футляр сморщенную руку и посмотрел на меня с многозначительной улыбкой. Это была его добыча, его миг торжества.

Дам сегодня не хватало. Четыре против шести. Именно поэтому я и Лев Николаевич оказались за столом рядом. Слева от меня сидела Ирина, чему я обрадовался, поскольку не хотел пикироваться с моим дорогим кузеном Игорем. Он добр ко мне tête―à―tête, но невыносим на людях.

Я положил себе три вида разноцветных салатов, три вида закусок, прислушиваясь к разговорам и потягивая аперитив «Габриэль». Ирина почти ничего не ела, и я размышлял, что же у них с дядей стряслось. Её светло―зелёное платье с пышными рукавами и белым жабо, казалось, подчёркивало бледность лица, обрамлённого русыми волосами. Она была всего лишь на год старше меня, и я искренне ей сочувствовал. Сегодня я не встретил дядиного секретаря – Александра Ланге, а ведь его всегда приглашали на семейные торжества. Отсюда я сделал вывод, что либо Ланге себя плохо чувствует, либо что-то плохое чувствует к нему дядюшка. Последняя догадка была вернее, и я не решился задать Ирине вопрос об этом. Пустое кресло в конце стола словно намекало, что кого-то не хватает…

Неожиданно Лев Николаевич обратился ко мне:

– Я вижу, вы голодны, ― произнёс он тихо.

Мне было неприятно, что он проник в мою тайну: с утра я действительно, ничего, кроме пирожного, не ел.

– У дяди неплохо кормят, ― отозвался я.― И поят.

– Да-да, неплохо, ― он просиял мне открытой улыбкой. ― Отлично!

Но я вдруг разозлился:

– И проявляют такт по отношению к гостям!

Измайлов вынул из петлицы цветок и положил на стол. Меня этот поступок удивил и почему-то успокоил.

– Я не хотел вас задеть, ― с сожалением в голосе сказал Измайлов. ― Моя беда и достоинство в том, что я многое подмечаю. Прежде этого требовала моя профессия, а теперь это вошло в привычку. Вы знаете старый русский гимн?.. И, не дожидаясь ответа, он тихо запел красивым баритоном:

― Лев Николаевич звякнул кончиком вилки по бокалу.

– Меня увлекают былинки жизни, ― заявил он и обезоруживающе улыбнулся.

Я вдруг почувствовал, что ранее никогда не встречал такого необычного и занимательного человека. И решил спросить, что ж за профессия у него была?

В этот момент дядюшка торжественно встал и, в свою очередь, требовательно постучал лезвием ножа по графину с клюквенной, дабы привлечь внимание почтенного собрания. Далее он поведал историю, которая поразила меня до глубины души.

Мой дядя – расчётливый, скуповатый, осторожный в делах и, на мой взгляд, скучноватый человек – ввязался в потрясающую авантюру. Я знал, что толкнуло его на скользкий путь – огромное тщеславие, но не мог предположить, насколько далеко его это заведёт.

Как вам уже известно, дядя на старости лет решил собрать коллекцию стилетов. У него перед глазами был непревзойдённый пример – коллекция его приятеля Ивана Сергеевича Веригина, которая включала в себя кинжалы, ножи, стилеты и кортики. В его собрании находились такие редкости, как византийский короткий меч паразониум, венецианский абордажный меч-пила и кинжал с эмалевой рукояткой работы мастеров Фаберже. В нашей семье все знали, что Феликс Петрович отчаянно завидует Веригину, и относились к этому чувству с пониманием. Иван Сергеевич же был настолько уверен, что недосягаем для единомышленника, что по русской доброте душевной подсказал, где во Франции можно найти превосходного продавца холодного оружия.