Питер Ловси - Скелет среди холмов (в сокращении)

— Вы опять про Надю? Я же о ней уже все рассказала.

— Вы говорили, она гостила у вас в 1993 году, правильно?

— Я предложила ей свободную комнату, — объяснила миссис Джарви. — Она пробыла со мной недолго. Хорошо говорила по-английски.

— Как вы запомнили, что это был именно 1993 год? — спросил Даймонд.

— В воскресенье накануне ее приезда мне исполнилось восемьдесят. Помню, я угостила ее тортом.

— В каком же году вы родились? — спросил Даймонд на всякий случай.

— Мне девяносто шесть, — вздохнула миссис Джарви. — Если доживу до ста, меня поздравит телеграммой сама королева.

— Да, а год вашего рождения?..

— Шеф, — прервал его Гилберт, показывая на вышивку в рамке над кроватью. Вышитая надпись гласила: Да будет благословен сей дом. Джулия Мэри Джарви, род. 23 июля 1913 года.

— Так вы расскажете нам про Надю? — спросил Даймонд.

— Что? Я почти не выхожу из дома, и кошки тоже. Они терпеть не могут сырость.

Гилберт наклонился к уху старушки и повторил имя Нади.

— Она была беженкой. Я приняла ее из христианского милосердия.

Даймонд попросил Гилберта:

— Выясните, не рассказывала ли Надя что-нибудь о себе.

Вопрос был непростым для человека, которому удается расслышать одно слово из пяти, да и то с трудом, но на этот раз старания Гилберта докричаться до собеседницы увенчались успехом.

— До приезда сюда она работала в Лондоне, но ей там не нравилось.

— Она рассказывала о том, как жила на Украине?

Старушка закрыла глаза и погладила кошку.

— Тяжело было слушать. Она выросла в детском доме, а когда ей исполнилось шестнадцать, какой-то человек увез ее.

Это подтверждало слова Вики. Все сомнения в том, что речь идет об одной и той же Наде, можно было с облегчением отбросить.

— В Лондоне ей пришлось работать на этого человека. Что за работа, она не говорила, но я и сама догадалась.

— Но и в Бате она не задержалась?

— Не задержалась, — кивнула миссис Джарвис. — Порой я думаю: не кошки ли ее отпугнули?

— Пока она жила у вас, она не говорила, есть ли у нее другие знакомые в Бате?

— Нет.

— И никого не приводила в этот дом?

— Вы имеете в виду мужчин? — Миссис Джарви покачала головой. — Она не доставляла мне никаких хлопот. Никогда не возвращалась поздно вечером, никогда не опаздывала — если не считать того дня, когда пропала.

— Какой это был день?

— Вы хотите знать, когда это было? Я живу на этом свете так долго, что уже не отличаю один день от другого.

— Наверное, это было уже после вашего дня рождения, 23 июля.

— Значит, в начале августа.

— Что вы делали в тот вечер, когда она исчезла?

— Легла спать в обычное время, думая, что она скоро придет. Она знала, что запасной ключ я держу под цветочным горшком на крыльце. Но утром я обнаружила, что ее постель осталась нетронутой.

— А ее вещи? Они исчезли?

— У нее не было с собой никаких вещей. Она пользовалась моими полотенцами, моим шампунем и мылом. Одежду ей дали в церкви.

— Вы заявили об исчезновении? Звонили в полицию?

— Жаль, что она так и не нашла работу. Надеюсь, к прежней жизни она не вернулась.

Даймонду пришлось повторить вопрос.

— Заявила в полицию? Но я думала, что она вернется. Как можно удерживать гостя! Хотите посмотреть ее фотографию?

Фотографию? Неужели?

— Под кроватью шкатулка. — Миссис Джарви повернулась к Гилберту: — Попробуйте достать ее, юноша.

Гилберт нырнул под кровать и выдвинул запыленную шкатулку, инкрустированную перламутром. Миссис Джарви пришлось согнать с колен кота, чтобы наклониться и поднять крышку. Шкатулка была набита письмами и фотографиями.

— Вот. Ее сфотографировал в саду мой сосед. Мы с Надей как раз лущили фасоль к ужину. Она так чудесно улыбалась!

Цветная фотография поблекла, но умело взятое в фокус изображение осталось резким. Миссис Джарви сидела на садовом стуле рядом с молодой женщиной. Между ними стояла кастрюля.

На снимке Надя казалась безмятежной и широко улыбалась в объектив. Ее длинные светлые волосы были зачесаны назад и заколоты гребнями. Даймонд отметил, что на ней джинсы, чего и следовало ожидать, и футболка. Лицо у Нади было, пожалуй, чересчур широким, но улыбка, вызванная минутным ощущением счастья, оживила снимок.

— Можно нам переснять ее?

— Что вы намерены с ней сделать? — нахмурилась пожилая дама. — Не хочу, чтобы снимок попал в газеты. Тут на мне передник.

— Если не возражаете, мы отрежем вас. Нам нужна только Надя.

— Не понимаю зачем.