Людмила Феррис: Предел несовершенства

— Может, — согласилась Юля. — Только про этот другой раз нужно тоже договориться.

И она направилась к Насте, которая, услышав их разговор со следователем, начала отнекиваться:

— Давай никаких интервью не будет. У меня человека на участке убили! Не смогу я.

— Тихо, тихо, не шуми! Да при чем тут интервью? Я же не сумасшедшая какая, рассуждать сейчас с тобой о смысле жизни и впечатлениях о цехе! Но мне надо сделать вид, что мы с тобой общаемся, потому что я хочу походить по твоему участку, посмотреть. Понятно? Если ты уверена, что Федора убили. Если так, надо узнать почему.

— Понятно, что ничего не понятно. Ходи, смотри, только следователь на тебя вон косится.

— Да и ладно, будет выгонять, уйду, а пока, извини, нет.

Юля сновала по участку, как рыба по знакомому аквариуму.

— Сорнева, вы что там делаете? Давайте уже с вами прощаться, — не выдержал следователь. — Надеюсь, пресса не будет делать опрометчивых выводов и заключений.

Юля перехватила недовольный взгляд приблизившегося к ней начальника цеха и поняла, с каким удовольствием находящиеся здесь мужчины вытолкали бы ее взашей.

— Ухожу, ухожу, ухожу, — с улыбкой произнесла она.

Тем более что Кевин звонил ей несколько раз, и вообще он завтра уезжает, а сегодня любимый обещал ей романтический вечер.

«Ну к черту этого гальваника Федю! Наверное, напился на рабочем месте, и пошла кровь горлом, хотя Настя говорила, что рана у него была на груди. Значит, споткнулся о ванну в нетрезвом состоянии, поранил грудь, такое у работяг возможно».

Узнать что-то у экспертов не получилось, по их словам, они были заняты, а ей со стороны казалось, что они просто глубокомысленно смотрели на мертвеца и по очереди трогали его тело. Кровь она действительно увидела, небольшую лужицу, потрясающе красную на фоне светло-серого пола.

Так, хватит! Забыть про этого Федю, забыть хотя бы на сегодняшний вечер! Дома ее ждет потрясающий мужчина по имени Кевин, и он ее любит, Юля это точно знает!

Она опоздала на редакционную планерку, и оправдания у Юли нет. Ее американец Кевин вчера улетел, и она отпрашивалась на целый день, а сегодня банально и примитивно проспала. Придумывать легенду для главреда она не будет, а все его претензии выслушает с поникшей головой.

— Заурский про тебя спрашивал, говорил, что потерял, — сказала секретарь.

— Вот я нашлась, проспала, Валентина Ивановна, — честно ответила Сорнева.

— А мне вот не спится, встаю в пять утра и цветы начинаю поливать от безделия. Спи, Юлька, пока спится!

Журналисты высыпали в приемную, и Мила Сергеевна не преминула язвительно заметить Юле:

— На планерку нам, конечно, ходить не надо. Мы же любимицы главреда!

— А вы, похоже, ревнуете, Милочка Сергеевна! — Но их диалогу не было суждено продлиться, потому что Заурский высунулся из кабинета и произнес: — Сорнева, давай, заходи!

— Проспала, поди?

— Да, Егор Петрович, каюсь.

— Ты мне давай расскажи, в какую очередную историю опять вляпалась?

— Это я вляпалась?! Ну вы даете! Это вы меня на такие задания посылаете. Сказали написать про молодых специалистов, осваивающих завод, я и взяла кандидатуру в отделе кадров — технолог Настя Ельчинская, симпатичная, между прочим, девушка. Но я же не виновата, что именно в тот день и час, когда мы должны были записывать интервью и я с диктофоном пришла к ней в цех, там погиб гальваник! А нашла тело, между прочим, моя героиня, только после этой находки она не могла мне ничего вразумительного сказать о любви к своему заводу, да я и спрашивать не стала. Фотографию умершего вам по Ватсапу переслала. Вы ведь ее получили? И что делать будем, Егор Петрович? Баним материал?

— Сорнева, а по-русски можно выражаться, без ваших интернет-словечек? За фотографию спасибо, молодец, она нам пригодится. А гальваника убили, ткнули заточенной пикой в грудь. Это мне в полиции потихоньку на ушко нашептали. Поэтому, Юлечка, молодые специалисты временно откладываются, давай хорошенько поройся в этой истории. Материал может получиться классный. Расследования — твой конек.

— Как же я рыться буду, Егор Петрович! Завод далеко, за проходной! Там обитают все герои.

— Не прикидывайся маленькой девочкой из подготовительной группы! Все, что узнаю в полиции, тебе расскажу. В завтрашний номер полсотни строк напишешь с фотографией убитого, и давай, рой, копай, ищи, как говорил Черчилль, «непричесанную правду жизни».

— Егор Петрович, какой Черчилль, у меня кризис жанра!