Иван Амбердин - Привидения не оставляют конверты

Он заложил ручку за ухо и подошел к окну. С минуту подумав, напряженно глядя вдаль, он вернулся к столу и вырвал из блокнота только что исписанный листок.

– Нет-нет-нет… Вику в банк нельзя… В банк сам… Только сам… Нет-нет, только сам… – взволнованно прошептал он, в клочья разорвав листок. – Любыми путями, любой ценой, но мне нужно достать эти записи… И в «Пармаджано» сам… Эти два дела – только сам… Только сам…

Придется на время покинуть город, перенестись километров на тридцать строго на юго-запад и заглянуть в небольшой двухэтажный частный дом. Даже не в сам дом, а в его подвал.

Подвал имеет единственный вход с кухни – небольшой квадратный люк, прикрытый деревянной крышкой, полностью повторяющей рисунок дубового пола. Обычно люк замаскирован буфетом. Но сейчас буфет сдвинут в центр кухни. Еле слышно приподнимем крышку люка и, стараясь не скрипеть деревянной лестницей, на цыпочках спустимся вниз. Подвал не большой и не маленький, обычный. Когда-то наверняка служил хранилищем для продуктов. Но сейчас это не совсем хранилище для продуктов, вернее, это совсем не хранилище для продуктов. Это – лаборатория.

По левую руку сразу же от нижней ступеньки лестницы начинаются деревянные стеллажи с книгами. Стеллажи занимают всю левую стену, от пола до потолка. Книги самые разные – есть маленькие, есть и толстенные, есть совсем новые, но попадаются и совсем старые. Все эти книги не что иное, как литература по химии, фармакологии и даже алхимии. Химию и фармакологию оставим без внимания. Лучше возьмем вот эту, с ближайшей полки, самую заметную, большую, тяжелую, в кожаном переплете с серебряными уголками, под названием Alhimica .

О-о-о… это очень старая книга. Обложка основательно истерта, страницы желтые от старости. Некоторые так и норовят рассыпаться прямо в руках, поэтому листать будем очень осторожно. Датирована книжка… Откроем на первой странице… Ага, датирована она 1750 годом. Это действительно очень старая и, судя по иллюстрациям, очень жестокая книга. Просмотрим, к примеру, главу №3. Первые несколько страниц сплошь исписаны сложными химическими формулами. Под формулами текст на латинском языке – по всей видимости, это разъяснения к формулам. Нам все это непонятно, а потому абсолютно неинтересно. Лучше пролистаем до конца главы, там есть кое-что поинтереснее – рисунки. Их четыре.

Рисунок №1

На рисунке изображена небольшая комната. Нет, не комната, а настоящий карцер. Каменный мешок. Без единого окна, слегка освещенный тусклой свечой, прикрепленной к стене. Справа, на коленях, прямо на каменном полу, стоит абсолютно нагой, очень худой человек. Его голова упала вперед, подбородок касается груди, с виду он очень изможден. Кажется, что, если бы не цепи, он уже давно упал бы на пол. Цепи тянутся сверху вниз от железных колец, вмурованных в стены, к запястьям бедняги, на которых тоже железные кольца, только гораздо меньшего диаметра, этакие железные браслеты. Слева у маленькой железной двери стоят два человека. На них длинные черные накидки до самого пола, а их головы полностью обмотаны чем-то белым, похожим на широкие бинты. Открыта лишь узкая щель для глаз – там блестят стекла очков. Тот, что справа, держит небольшой прибор. В центральной части прибора видна овальная капсула размером с теннисный мяч, с одной стороны к ней прикреплены миниатюрные меха наподобие кузнечных, а с другой – раструб, смахивающий на автомобильный клаксон.

Рисунок №2

На втором рисунке изображено действие. Человек с прибором в руке стоит теперь рядом с закованным в цепи узником. Он уже полностью смял меха прибора и распылил вокруг головы несчастного узника сероватое облачко. Второй исследователь по-прежнему стоит у двери, записывая что-то на длинном свитке.

Рисунок №3

В комнате остался только один человек – этот бедняга, закованный в цепи. Судя по всему, серое облачко уже подействовало: узник стоит не на коленях, а во весь рост, но лишь потому, что все его тело выгнула назад страшная судорога. Его глаза сильно навыкате, того и гляди вывалятся наружу, лицо вздулось и потемнело, а изо рта свисает черный язык. Осмелимся предположить, что несчастному подопытному очень плохо, с ним творится что-то страшное. Что-то очень похожее на смертельное удушье…

Рисунок №4

Четвертый рисунок запечатлел исход странного опыта. Кажется, узник мертв. Он безжизненно висит на цепях, а оба исследователя стоят рядом с ним. Один из них держит голову покойника за волосы и заглядывает ему в рот, пытаясь засунуть в глотку длинный шпатель, другой по-прежнему что-то пишет пером на длинном свитке.