Владимир Вычугжанин - Доллары в банке (сборник)

«Я сделал вывод, – вспоминает Виктор Николаевич, – преступления носят профессиональный характер. Потому что люди, которые, так умелы в своем нечистом ремесле и столь неуловимы, проходят очень серьезную подготовку».

Чтобы вскрыть, замок нужен инструмент. Чтобы научиться проникать в чужое жилище без особого труда, нужны годы «тренировок». Необходимо проходить практику в криминальных кругах. Например: пройти сквозь стекло, не оставив следов.

Я назвал эти преступления профессиональными еще и потому, что совершались они группой, носили групповой характер. Хотя не было еще понятия организованной преступности. При советской власти профессионализм в преступности отрицался. Профессиональная преступность противоречила идеологии и… законодательству.

Попробовали выйти на след «гастролеров» через рынок сбыта – ничего! Преступники работали периодически – по 10 дней. Из других городов получили информацию: там совершалось подобное, но в другие сроки. Получили лишь подтверждение – действуют «гастролеры».

Путем активных поисков выяснили, где они снимают квартиру, нашли один адресок, получили описание личностей. Установили слежку. И вот поступил сигнал – гастролеры прибыли! Но как говорится: не пойман – не вор. Необходимо было взять гастролеров с поличным.

Они выбирали объект, долго следили. А мы следили за ними! Ограбление совершали с 10 до 12 часов. Мы оцепили место, выехали на задержание. Поймали их с ценностями и воровскими инструментами.

На квартире, которую снимали «гости», нашли маски, оружие, их документы. Выяснилось, что они все ранее судимые, еще на территории Грузии. Вначале никто из них признательные показания не давал. Пришлось доказывать за счет вещественных доказательств и материальных признаков преступлений. Из трех показания дал только один. Собиралась информация из других регионов. Соединили 15 уголовных дел в одно.

Что было удивительно по тем временам: «домушники» оказали при задержании яростное сопротивление. Но на этом «сюрпризы» грузинских грабителей не закончились.

Расследование шло около семи месяцев. Сложность состояла в том, что это были межрайонные преступления, да плюс – из других регионов приезжали сотрудники, оперативники, и тоже занимались с подозреваемыми. В результате совместных усилий мы предъявили обвинения «гастролерам». Сформировали перспективу рассмотрения этих 15 уголовных дел, сведенных в одно дело.

Когда шайку привезли уже в суд – вызвали меня в качестве свидетеля. Тогда служители Фемиды практиковали вызовы сотрудников милиции. Двое из подсудимых ушли в «несознанку», один дал показания. Поддержать попавшихся «коллег» приехали бандиты из Грузии, а также родственники подсудимых.

Не успел войти в здание суда, начались попытки запугать меня, оскорбления. Это продолжалось и во время процесса. Дикая толпа «болельщиков» была прекрасно информирована о моей роли в расследовании уголовного дела. Утверждаю это хотя бы потому, что меня пытались подкупить. Не получилось!

Тогда земляки подсудимых избрали другую тактику. Вели себя в зале суда агрессивно, безобразно – для того времени это было нехарактерно. Когда я изучил историю грузинских организованных преступных групп, мне стало ясно, что для них такое поведение публики в ходе судебного расследования стало привычным приемом. Подобным образом «болельщики» пытались воздействовать на служителей Фемиды, свидетелей.

В Грузии уже тогда были организованные преступные группы, но не было еще закона, предусматривающего их деятельность. Привлекались они к уголовной ответственности, как «группа по сговору». Хотя у них был лидер, и все роли были распределены: взломщик, сбытчик и так далее.

Позже сформировались новая правовая политика, новые законы – уже после развала Советского Союза. Преступники получили реальные сроки от 5 и более лет. Были и угрозы нашим работникам, но ребята не пасовали. Тогда мы были хорошо защищены Законом. Волна квартирных краж прекратилась – люди были благодарны нам.

– Однажды у меня состоялось довольно необычное знакомство, – вспоминает Виктор Николаевич. – Входит в мой рабочий кабинет гражданин средних лет, прилично, можно сказать, даже с изыском одетый, и представляется: «Лев Шишкин!»

– Что же, – говорю, – очень рад, с чем пожаловали?

Тут жизнерадостный посетитель несколько загрустил: «Знаете, уважаемый начальник, я ведь только на днях освободился из колонии, и прямо – к вам!»