Александр Смирнов - Сыскари. Альтернативная история

– Только после тщательной экспертизы. Часов через пять-шесть. Увы, но быстрее не получится.

– Вот это еще проверь, – проговорил князь Чавчавадзе, протягивая пакетик с окурком.

Акакий Акакиевич положил его в чемоданчик и только после этого позволил упаковать покойного в мешок.

На земле, рядом с трупом, положили носилки. Сторожа запихали в мешок. Санитар, тот, что спросил разрешение, застегнул «молнию». Когда они уносили покойника, Ремезов проводил их взглядом. Тяжело вздохнул, ему уже не один раз приходилось такое наблюдать.

Пока судмедэксперт возился с трупом, Косолапов вошел в дом. Там он застал Лопухина. Урядник уже усердно обследовал каморку сторожа.

– Ну, что тут? – Поинтересовался исправник.

– Да ничего существенного, ваше благородие. Вряд ли душегуб был здесь.

Серафим Григорьевич покачал головой.

– Это только твое предположение, а нам нужны доказательства. Если нам удастся подтвердить, что его тут не было, он тут был. Уяснил?

– Так точно, ваше благородие, – съязвил Лопухин.

Между тем Косолапов оглядел комнату. Небольшая. Тут царил порядок, которому могли позавидовать многие. Кушетка, на которой можно было чуток покемарить. Холодильник, телевизор, стол. На столе – два стакана и бутылка пива, рядом надломленная рыба. В углу у розетки – электрический чайник.

– Это, по-твоему, что? – Поинтересовался Серафим Григорьевич, указывая на «натюрморт».

– Проголодался, решил перекусить.

– Один?

– Один.

– А почему тогда стаканов два?

Урядник, руки которого были в перчатках, взял сначала один стакан, затем другой. Поставил на стол и улыбнулся.

– В этом – чай. В этом – пиво.

– Это еще ничего не доказывает…

– Вы тут поосторожнее, – раздался голос судмедэксперта. – Еще пальчики чужие сотрете, что я тогда делать буду. – Он взглянул на Лопухина: – А ты, Мишка, вот так вот категорично не заявляй, что покойный тут был один. Сейчас отпечатки снимем, и уже вечером знать будем – один он тут был или с товарищем. А теперь вон… мне работать надо.

Исправник и урядник вышли, а фотограф вошел.

– Вот так вот, нас и выгнал. А что поделаешь, здесь он царь и бог.

Прежде чем преступить к осмотру дома, Косолапов подозвал к себе Лопухина. Отвел в сторону и произнес:

– Вот что, Миш, сейчас ты пойдешь к соседям и попросишь разрешение позвонить. Околоточный, думаю, тебе поможет найти дом, в котором есть телефон. Позвонишь на железнодорожный вокзал, в порт и в ИАИ.

Задумался Серафим Григорьевич, взглянул в окно и добавил:

– Ну, и, на всякий случай, на аэродром. Нужно перекрыть всякую возможность, чтобы картина художника, а я не исключаю такую возможность, что похищено именно полотно Василия Верещагина, покинула пределов города. Пусть проверяют всех. Если же пропала, какая-нибудь иная ценность из дома, – тут Косолапов вздохнул, – что-то предпринять до приезда хозяина дома будет бесполезно, а так глядишь кого-нибудь да задержат. Ну, а там разберемся.

– Будет исполнено, ваше благородие, – козырнул Лопухин и тут же ушел выполнять приказ.

Еще было непоздно, что-то предпринять до приезда Кирилла Андреевича. Особенно титулярный советник беспокоился за автомобильные дороги. Именно это было сейчас самое слабое место в возвращении похищенных вещей. За вокзалы, аэродром и порт он не опасался. Тут еще была фора. А вот если вор уедет на автомобиле, то ищи его по всей России, и кто знает, когда похищенная картина вновь всплывет. Не в России, конечно же, а за рубежом. Скажем, в какой-нибудь стране, с которой не было дипломатических отношений. С той же Турцией или Японией. Покинет город и тогда Косолапову позора не избежать. Объявят имперский розыск, но пятно на его репутации останется. Серафиму Григорьевичу на мгновение показалось, что кресло под ним пошатнулось. Хорошо, если переведут в городовые, а если вообще спишут на пенсию? Последнего он боялся, как огня. Титулярный советник не мог даже представить, что он будет делать на пенсии? Мирно проживать оставшуюся жизнь в имении под Мяксой?

Оставалось надеяться, что душегуб все же не воспользовался автомобилем. В этом случае оставались шансы взять его в Череповце. Уехать раньше двенадцати часов из города (Косолапов невольно вытащил из кармана позолоченные часы и посмотрел время) он все равно не сможет. Всему виной были железнодорожное, авиа и речное расписание.

Из Череповца уехать можно было в четырех направлениях. Ну, в первую очередь это в столицы, причем в Москву в отличие от того же Санкт-Петербурга, только в десять часов вечера. Во вторую очередь – в Сибирь и на Белое море, но и в этом случае проходящие поезда оказывались на станции Череповец-1 только после одиннадцати. И если, так считал исправник, в столицы с похищенной вещью еще был смысл уезжать, там и затеряться можно, да и продать при необходимости, то в Архангельск (где порт тут же будет находиться под пристальным наблюдением), а уж тем более в Сибирском направлении казалось просто чистым безумием.