Евгения Никифорова - Изображая зло. Книга вторая

– Извини, если отвлекаю. Я принесла чай.

Мэри Говард прошла в кабинет и водрузила на стол поднос. Воздух наполнился приятным ароматом трав.

Мелькарт отвлёкся от бумаг и поднял взгляд на женщину.

– Спасибо, Мэри. Чай будет весьма кстати.

Она кивнула и собиралась уйти, но голос Мелькарта задержал её.

– Сегодня с нами ужинает Гектор.

– Тогда я подам блюдо на три персоны. Будут ли особые распоряжения?

– Нет, – он снова погрузился в бумаги.

Уходя, Мэри прикрыла за собой дверь.

Многие опасались смотреть её хозяину в глаза: они казались ужасающими и производили странное впечатление. Мелькарт лишился возможности видеть правым глазом, – зрачок залила белизна, и он будто бы опустел. Левый, аспидно-чёрный, внушал чувство тревоги.

Тринадцать лет назад Рид Картрайт и Морган Айронс привезли мальчика в Марокко. Привезли со страшными новостями: любимая госпожа, будучи обманутой предателями, рассталась с жизнью, защищая наследника. Мэри едва в это поверила. Гибель фрау Морреаф для всех стала серьёзным испытанием. От душевных терзаний Мэри отвлекало плачевное состояние Мелькарта: ему требовался постоянный уход. Наёмники сразу же вернулись в Англию: компания нуждалась в перестановке сил, – и они оставили его на попечение экономки. Сколько пришлось пережить Мэри и беспомощному Мелькарту, вспоминать не хотелось: это было худшее время. Она его выходила. Выходила, применив все чудеса женской жалости.

Они ничем не были обязаны друг другу. После трагической смерти фрау Морреаф, если бы Мэри захотела уйти, никто бы её останавливать не стал. Но она увидела в мальчике птенца своей госпожи, детёныша, которого Виктория однажды привезла показать. Оставаясь преданной до самого конца, Мэри взяла на себя ответственность за его судьбу.

Считал ли он экономку своим другом? Пожалуй. Мелькарт понимал, что многим обязан этой степенной рассудительной женщине. Гости поражались, когда заставали их вместе за одним столом, ведь обычно хозяева не разделяли трапезу с прислугой. Однако Мелькарт отказывался есть, если за стол не садилась Мэри: не обретя за долгие годы собственную семью, он относился к экономке как к некому её подобию. Поэтому забрал из Марокко в Англию и поселил в большом доме в Хаверинге. Мелькарту нужен был человек, которому он мог полностью доверять.

Дом, как и компания, миллиарды, прибежища по всему миру, достался от фрау по наследству. Интерьер Мелькарт почти не менял. Не только из-за того, что ему всё нравилось. Каждая вещь, каждая находившаяся там деталь принадлежала Виктории. Поэтому он по-прежнему изучал бумаги под льющийся свет старомодной лампы, откинувшись на спинку потёртого кресла. Кабинет дышал атмосферой прошлого, но это нисколько не мешало работать.

Мужчина добавил в чай две ложки сахара, помешал и отпил, промывая горло превосходным мягким напитком. Хотел подняться, но боль в ноге дала о себе знать. Мелькарт скривился, несколько раз глубоко вздохнул и потянулся за тростью.

Прошло тринадцать лет, а он так и не сумел избавиться от боли. Врачи разводили руками, не помогла ни одна операция. Сломанная кость давно срослась, но какой-то нерв до сих пор защемляло.

Он повредил ногу при падении. Тот день был самым страшным в его жизни: мужчина вспоминал трагедию с содроганием. Люди называли время лучшим лекарем, но даже оно не излечило рану.

Проломленный об острые камни череп, разбитое тело, красная кровь на неприлично белом снегу. Кровь растекалась всё быстрее, окропляла горы, заполняла собой мир. Густая, со вкусом железа и рождественских сладостей. У Мелькарта не хватало сил слезть с женщины. Он не понимал, что сломал ногу, как не понимал того, что Виктория была мертва. И ненавидел себя за омерзительную беспомощность. Продрогшего от холода, в состоянии беспамятства его оттащили от неподвижного тела. Тяжкая боль накрыла в самолёте, когда мальчик открыл глаза и увидел свою изувеченную ногу. А рядом лежала Виктория. На то, что Мелькарт очнулся, ни Рид, ни Морган внимания не обратили. Рид пытался стереть кровь с посиневшей и сухой кожи женщины и дрожащими руками делал перевязки, а Морган с непроницаемым выражением лица стоял в стороне: он знал, что Виктории больше нет. Рид, похоже, тоже это знал, но верить не хотел. А когда об этом узнал Мелькарт, в кабине самолёта раздался крик.

Её вытащили на носилках на территории Англии. Мелькарт проводил взглядом безвольно повисшую руку, которую Рид поспешил убрать фрау на грудь. Нанятый врач поднялся в самолёт, вправил кость и туго обмотал ногу марлей. В следующий раз Мелькарт проснулся уже в другом месте, на варварски роскошной кровати в марокканском особняке. Над ним склонилась миссис Говард и заботливо убрала со лба прядь волос. Мелькарт ослабел настолько, что не разговаривал и почти не двигался. Мэри не отходила ни на шаг, кормила с ложки, как маленького, будила, когда настигали кошмары, и сидела рядом вплоть до рассвета, держа за руку. Она не просто помогла выздороветь, она заставила собраться из раздавленных кусков. Мелькарту время от времени приходилось наблюдать, как Мэри подходит к окну и трясётся от беззвучного плача. Но, замечая его присутствие, она вытирала слёзы и спрашивала, не нужно ли чего-нибудь сделать. Понимала ли она, что сделала гораздо больше, чем от неё ждали?