Евгений Майоров - Детективные хроники. Красивее жизни

– Хорошо, я понял тебя. Ты права.

Я отошёл от зеркала, стоявшего в спальне рядом с большой кроватью, и направился к своему докторскому саквояжу. Надев медицинские перчатки, я достал несколько шприцов и флаконы с пентобарбиталом.

Одну за другой – я сделал Насте несколько инъекций внутривенно. С первого раза крайне трудно определить для человека дозу, способную привести его к летальному исходу. Я решил руководствоваться простым правилом: вычислить дозировку по весу человека. Но я совершенно не знал, сколько весила Настя. И, решив в данном случае, что лучше перебор, чем недобор, я многократно превысил дозировку препарата.

Выждав на всякий случай несколько минут (хотя барбитуры действуют обычно сразу, практически мгновенно), я убедился, что Настя больше не дышит, и приступил к созданию произведения искусства – своего первого шедевра. Я творил, наслаждался и разговаривал с уже мёртвым телом:

– Ты говоришь, что я не понимаю, что чувствуют хозяева своих питомцев? Ты же сама стоматолог. Ты понимаешь, что чувствуют твои пациенты? Да или нет? В любом случае я помогу тебе это понять.

Я пошёл на кухню, достал из саквояжа медицинские плоскогубцы, взял со стола миску и, высыпав из неё арахис, вернулся обратно в спальню.

Один за другим я начал вырывать у Насти зубы, пока не удалил все до единого. Это было весьма трудно. Кровь запачкала мне все перчатки, заполнила её рот и уже стекала на постель. Зубы я сложил в миску, поставив её на прикроватную тумбочку. Но чего-то не хватало… – завершающего штриха!

Мне по-прежнему казалось, что она всё ещё была грустной. Я вспомнил, как всегда радовалась Лариса. И эта женщина тоже должна, просто обязана, теперь радоваться! Грусть и злоба ей совершенно не к лицу! Я снова пошёл на кухню и достал из выдвижного ящика столовый нож. Вернувшись в спальню, я разрезал рот своему творению от уха до уха.

– Ну вот, видишь, теперь всё хорошо! Ты счастливая и довольная. Ты радуешься жизни, ты улыбаешься. Так гораздо лучше, так красивее. С улыбкой на лице ты можешь двигаться дальше – вперёд. С улыбкой тебе будет всё по плечу, ты сможешь пережить любое горе. Просто улыбайся. Кроме того, ты теперь знаешь, каково твоим пациентам. Ты знаешь, что они чувствуют. Только не стоит волноваться по этому поводу. Жизнь – это искусство. Я тоже узнаю когда-нибудь, что чувствуют мои пациенты. А ты… Ты просто улыбайся!

Мне показалось, что к этому моменту я уже совсем протрезвел. Однако, я ни капли не волновался: я знал, что делаю. Знал – зачем и, главное, для чего. Новое чувство родилось внутри меня. Чувство прекрасного. Я дал понять этой женщине, что ощущают её клиенты, когда она выдирает им зубы. Я помог ей стать счастливой: она теперь может всегда улыбаться, несмотря на свою печаль. Всё это я сделал своими руками. Я снял перчатки и стал зачарованно смотреть на пальцы рук, периодически сжимая и разжимая их.

– Да, это почти то же самое, что и моя новая постановка: люди лепят мир своими руками. Это то, что сделало из обезьяны человека. Миллионы лет эволюции человек смог творить, благодаря именно такому строению руки.

Я достал из серванта тетрадку и вырвал из неё лист бумаги. Гелевой ручкой написав записку, я положил бумажку в рот Насте.

После себя я всё тщательно прибрал. Умывшись, убрал все шприцы, перчатки и прочие медицинские принадлежности в свой саквояж. Абсент и сотовый телефон Насти я тоже захватил с собой. Достав из кармана свой носовой платок, я вытер те вещи, которых касался. Впрочем, не думаю, что в базе у милиции есть мои отпечатки. Закончив, я сел на стул и стал любоваться своим шедевром. Мне всё нравилось. Начинало светать.

Первого августа в полвосьмого утра я покинул Настину квартиру. Вернувшись на работу как ни в чём не бывало, я провёл спокойно ещё один трудовой день, а вечером после работы благополучно избавился от улик, что лежали в моём докторском саквояже. Ближе к ночи я позвонил в милицию, но отнюдь не для того, чтобы сдаться.

2 августа. 7:30

Как и всегда, я проснулся от звона будильника и понял, что ни хрена не выспался. Мой рабочий день начинался в девять утра, но я был в отделении уже в четверть девятого. Пройдясь по интересующим меня отделам, я собрал немного информации, зашёл в свой кабинет и открыл почту на компьютере. С ночной смены уже был готов небольшой отчёт – криминалисты неплохо поработали, но этого было мало. Я бы тоже хотел работать в смену, будь у меня такая возможность.