Ольга Ракитина: Гувернантка

Не успел он раздеться, как в в дверь протиснулся дежурный секретарь и быстро, без всяких предисловий, проговорил:

— Алексей Иваныч, там к Вам посетитель. Представился доктором Николаевским. Я направлю, пусть пройдет?

Фамилия «Николаевский» ничего Шумилову не говорила.

— Ко мне или к Вадиму Даниловичу? — уточнил Шумилов. Будучи рядовым делопроизводителем он занимался чисто техническими вопросами и посетители к нему почти не являлись. Разного рода заявители, просители и свидетели посещение прокуратуры петербургского судебного округа обычно начинали с помощника прокурора.

— Именно к Вам-с.

— Что ж, проси… Кстати, Вадим Данилович, уже прибыли?

— Никак нет, сказался к десяти. Он через Сенат сегодня едет.

— Ясно, направьте, пожалуйста, сюда Николаевского.

Свой кабинет Шумилов делил с еще двумя чиновниками, такими же незначительными, как и он сам. Один из них сейчас находился в отпуске, а второй должен был отсутствовать всю первую половину дня, так что Алексей Иванович мог быть уверен, что его общению с неизвестным доктором никто не помешает. Через пару минут в кабинет не спеша вошел представительный мужчина лет 45, с подбитой сединой бородкой, осанистый и благообразный. В руках он держал дорогую наборную трость из слоновой кости и медицинский саквояж в руках. Во всем его облике угадывалась солидность и обстоятельность. Весенняя слякоть ничуть не испортила дорогих английских туфель из крокодиловой кожи, а здоровый цвет лица свидетельствовал о прекрасном пищеварении. Но, казалось, он был чем-то удручен. Последнее обстоятельство, впрочем, в помещении прокуратуры можно было считать почти естественным. Присев на предложенный дешевый венский стул, он начал, обстоятельно и вальяжно:

— Позвольте представиться. Николай Ильич Николаевский, практикующий доктор. Э-э… До меня дошли слухи, что вы нашли саквояж желтой кожи с медицинскими…, — он запнулся, как бы подбирая слова и не произнося более ни звука. Лоб его покрылся испариной, он рефлекторно облизал пересохшие губы и это движение напрочь уничтожило всю его вальяжность. Он потупился и моментально приобрел вид несчастный и потерянный. В комнате повисла тишина, слышалось только мерное движение маятника напольных часов, — …ну, в общем, с человеческим органом в судке с формалином. Я пришел заявить, что данный саквояж был украден у меня.

Произнеся эти, нелегкие для него слова, он поднял, наконец, глаза и впервые прямо посмотрел в лицо Алексея Ивановича, как бы ожидая его ответной реплики.

— Расскажите поподробней, что это был за орган и как он у вас оказался.

Доктор шумно вздохнул и, теребя ручку небольшого саквояжика, который вольготно распологался на его коленях, начал глухим голосом.

— Видите ли, почти неделю назад, а именно 18 апреля, скончался мой пациент, 18-летний молодой человек Николай Прознанский. Он был болен краснухой, болезнь дала осложнение и затянулась. Однако смертельного исхода никто не ожидал, это была полная неожиданность прежде всего для меня самого. А для родных юноши тем более. Главный казус состоял в том, что больной уже пошел было на поправку. Без установления причины смерти я как лечащий врач не мог выдать разрешение на захоронение тела. Поскольку причина смерти мне представлялясь… м-м… неочевидной, я решил организовать аутопсию, то есть вскрытие тела. Оно было проведено третьего дня в Медико-хирургической академии, в том корпусе на Греческом проспекте, который вы не далее как вчера посетили. В ходе аутопсии было проведено изъятие внутренних органов для дальнейшей химической экспертизы в лаборатории. Все было должным образом оформлено. Я присутствовал во время этой процедуры как по своему профессиональному, так и нравственному долгу ибо умерший молодой человек, как и, собственно, вся его семья, мои давние пациенты. Но, видите ли… м-м… если идти обычным путем, как то предписано правилами, экспертиза могла растянуться на месяц или около того. Чтобы ускорить процедуру я договорился со знакомыми врачами из лаборатории в Петербургском университете о проведении потребного химического исследования. Для этого я должен был доставить на Васильевский остров изъятые при вскрытии тела органы Прознанского. Когда вскрытие закончилось был уже вечер, а потому я повез свою поклажу на извозчике к себе домой… м-м… полагая с утра отправиться прямиком в университет. И вот тут-то…

Доктор опять замялся, неловко кашлянул и потупился как ребенок, очевидно, предполагая, что Шумилов продолжит рассказ вместо него и тем самым облегчит признание. Алексей Иванович уже понял каковой будет концовка этой истории, но помогать доктору не спешил и выжидательно молчал.