Ольга Ракитина - Гувернантка

— Однако, он оказался в доме Прознанских, — заметил Шидловский.

— Тут начинается самое интересное. Изучение записей покойного, касающихся его химических опытов, с очевидностью продемонстрировало давнее желание Николая Прознанского получить в своё распоряжение высококонцентрированный морфий. Еще весной прошлого года он попытался найти способ повысить концентрацию аптечных растворов, но у него ничего не вышло. Тогда Николай пошел другим путем — он решил повторить опыты Фридриха Зертюрнера, немецкого аптекаря, выделившего в 1830 году чистый морфий из экстракта опийного мака. Для этого ему был нужен аммиак. Как видно из списка, аммиак у Николая Прознанского имелся.

— А экстракт?

— Ваша жена, Вадим Данилович, часом не высаживает мак на даче? — спросил в свою очередь Шумилов.

— Высаживает. Представьте себе, прямо перед домом. Она очень любит этот цветок.

— Считайте, что и у Вас есть экстракт опийного мака. Его очень просто получить, делая надрезы на коробочке.

— В самом деле? — искренне изумился Шидловский.

— Представьте себе. Затем из этого экстракта можно восстановить кристаллический морфий. Судя по всему, Николаю Прознанскому это удалось. Во всяком случае, в доме появилось значительное количество морфия, о котором родители покойного юноши ничего не знали. Либо делали вид, что не знали. Мы можем быть уверены в том, что Николай был отравлен не тем морфием, который от него спрятал отец.

— По крайней мере это снимает подозрения с отца, — выдохнул Шидловский.

— Боюсь, это слишком категоричное утверждение, — заметил Шумилов и замолчал, давая время своему шефу обдумать услышанное.

— Хорошо, — перескочил на другое Шидловский, видимо, недовольный последним замечанием подчиненного, — Подумаем над другим вопросом: почему Николай был отравлен мышьяком в то время, как в доме находился цианид, яд во всех смыслах более быстрый и эффективный?

— Позвольте, я закончу с химическими записями покойного, — предложил Шумилов, — А то мы потеряем тему.

— Да-да, извините, Алексей Иванович, продолжайте…

— Помимо очистки морфия покойного Николая Прознанского интересовало получение взрывчатых веществ. Об этом свидетельствуют его записи. Однако, из тех записей видно, что он не предпринимал практических шагов по их получению. Его экскурсы в данную тему носили умозрительный характер.

Шидловский даже в лице переменился:

— Что он, в самом деле, бомбы что ли собирался снаряжать?

— Помимо морфия, Николай Прознанский изучал свойства минеральных ядов — мышьяка и сурьмы. Мышьяком он даже травил мелкую живность — птичек и ежей, которых специально для этого покупал на Сенной площади. Вместе с тем, должен отметить, что ни мышьяка, ни сурьмы среди химикатов Прознанского не найдено. Можно предполагать, что их запасы либо закончились, либо были выброшены, либо… — Шумилов примолк.

— Либо не найдены нами, — мрачно закончил его мысль Шидловский, — Да-а, Алексей Иванович, эко все как поворачивается. Скверно дело оборачивается.

— Да уж, Вадим Данилович, чем дальше в лес…

— Ну, а почему убийца не воспользовался цианистым кальцием, можешь предположить?

— Могу, Вадим Данилович. Потому что в случае использования цианида следствию легко будет установить момент смерти.

— Вот именно, — Шидловский аж даже ладонью прихлопнул по столу, — Цианид себя моментально проявит, убьёт жертву меньше, чем за минуту. А морфий часом раньше, часом позже, никто и не хватится, уснул человек — и все. Убийца на другой конец города уедет и только руками разведет, дескать, не было меня тогда на месте преступления. А в нашем случае кого не было на месте преступления в момент обнаружения трупа?

Шумилов понял к чему клонил начальник и промолчал.

— Правильно, — закончил свою мысль Шидловский, — Француженки не было. Вечером она уходила и Николай был жив-здоров, с папенькой попрощался перед сном, маменьку поцеловал. А утром труп в кровати, да только француженка вроде как ни при чем получается.

— Боюсь, это преждевременное суждение, Вадим Данилович.

— Да я тоже боюсь. Я ничего не утверждаю пока, просто рассуждаю на заданную тему.

Шумилов рассказал помощнику окружного прокурора о своем разговоре с швейцаром Сабанеевым. Это событие повернуло беседу в новое русло.

— Если сотрудники Третьего отделения охраняют дом и придомовую территорию, то мы можем быть уверены, что бесконтрольное проникновение случайного человека в квартиру Прознанских маловероятно, почти невозможно, — заключил Шидловский, — Вы хорошо знаете, что целая категория преступников орудует в богатых домах под видом прислуги гостей, посещающих жильцов. Я уже не говорю о комнатных ворах, которые являются под видом посыльных. Мы опять приходим к тому, что заключили ранее: отравление Николая Прознанского — дело рук близкого к семье лица, кого-то, кто имел вполне благовидный повод для посещения больного.