Ольга Ракитина - Маятник

По той же лестнице, где располагалась касса ссуд только этажом выше, жил старший приказчик магазина скобяных товаров Игнат Ипатов. Он был как раз из тех немногих жильцов, которые не были знакомы с Саррой Беккер. Ипатов только неделю назад въехал в эту квартиру и не успел свести знакомство со всеми обитателями дома № 57 и двора-колодца. Это был внушительного вида мужчина с окладистой черной бородой, широкий в кости; глаза его смотрели неулыбчиво, а в голосе проскальзывали повелительные интонации. По всему было видно, что это человек основательный, строгий, ответственный за большое и дорогое хозяйство. Подчиненные Игната ходили, наверное, все по струнке и говорили только шёпотом. «Наверное, его любимое выражение — «у меня не забалуешь!» — решил про себя Черняк на второй минуте общения с Ипатовым.

Свидетель дал довольно любопытные показания, которые сводились к тому, что вечером 27 августа он видел на лестнице девочку, по-видимому, Сарру Беккер, да притом и не одну.

— Я возвращался из бани домой, было уже поздно, часов около 11 вечера, — рассказал Ипатов, — Поднимаюсь по лестнице, вижу — сидят прямо на ступеньках две женщины еврейского вида, только одна молоденькая совсем, девочка, а вторая постарше, но тоже молодая. Ну, я и прошел выше, к себе. А дома спохватился, что остался без папирос, и спустился вниз, в мелочную лавку. Опять, значит, прошел мимо этой парочки. Купил папиросы, через 5 минут поднимаюсь, гляжу — опять сидят. Ну, тут я и не выдержал, говорю — нечего тут сидеть на проходе, шли бы вы куда — нибудь в другое место сидеть. Замечание, значит, сделал. А девчонка мне ответила так непочтительно, знаете ли, с раздражением: «А вам что за дело, где я сижу, я вам отчётом не обязана». Я ей спокойно, без сканадала отвечаю: «Я не требую от вас отчета, да только вы не на месте сидите, на дороге, мешаете ходить, и потом, я не знаю, кто вы такие». Как вы считаете, господин сыскной агент, я здраво рассудил?

— Разумеется, господин Ипатов, — кивнул Черняк, — Непорядок налицо. Я бы тоже не смолчал.

Приободренный поощрительной репликой полицейского, старший приказчик продолжил свой рассказ:

— И вот тогда девочка показала рукой на дверь ссудной кассы и заявила: «Я вообще-то здесь живу». Честно скажу, меня это возмутило. Так ведь можно на любую дверь ткнуть пальцем и сказать, что там живёшь. Я девочке заметил, что, дескать, шли бы вы в свою квартиру, да там бы и рассуждали. И с этими словами я ушёл к себе наверх. А давеча мне дворник рассказал про убитую, и я сообразил, что, наверное, это она-то мне и встретилась.

— А как выглядела эта парочка?

— Девочка черноволосая, с косой. Одета была в какую-то накидку без рукавов, у нее еще руки высовывались из прорезей. А женщина… сравнительно молодая, не старше 30. Да нет, впрочем, что ж это я говорю? — ещё моложе, лет 25. Одета была в черное платье и черный платок, росту среднего, сама такая худая, на подростка похожа.

— А как вам показалось, они были хорошо знакомы?

— Да уж и не знаю. Как тут сказать? Разговаривали оживленно, когда я вниз по лестнице спускался. А о большем судить, право, не могу.

— Скажите, а Мироновича, хозяина ссудной кассы вы в субботу вечером видели? — задал Черняк вопрос, казавшийся ему самым важным.

— Да я ж вам русским языком объясняю — въехал только недавно, еще не успел знакомство свести. Я даже не знаю кто это такой, — резонно заметил Ипатов, — Может и видел, только откуда мне знать, что это был Миронович?

Зато двое других свидетелей были точно уверены, что субботним вечером 27 августа видели именно Мироновича. Один из них, некий Егор Тарасов, малый лет 30-ти, был служащим в конторе домовладельца, располагавшейся как раз рядом с ссудной кассой Мироновича, что называется дверь в дверь. Был он неказист, его и без того некрасивое лицо ещё больше портили крупные оспинки. Под стать лицу был и голос — резкий, каркающий. Тарасов рассказал, что столкнулся с Мироновичем у подъезда:

— Мы перекинулись с господином Мироновичем парой слов. Я сказал: «А вы уже домой? Что-то рановато сегодня.» Было это ровно в 21 час.

— А откуда такая точность? — тут же уточнил Черняк.

— Напротив нас на Невском магазин Дателя, так он аккурат в 9 вечера закрывается. Я прошёл по тротуару Невского проспекта, повернул в наш двор и тут повстречался с Мироновичем. Надо сказать, что он обычно уходил получасом позже.

— И что же Миронович? — направил разговор в нужное русло Черняк.

— Он ответил, дескать, не рано, а поздно.