Даниил Лабанович - Человек с черного берега

«Так, спокойнее. Раз и всё».

Перед глазами Дорогенского появился отец, элегантно щёлкнувший пальцами правой руки.

– Я не буду ходить вокруг да около. Сегодня утром в парке, что на севере города, было найдено тело Вашего брата, – довольно спешно от волнения произнёс сыщик.

Тишина проникла в каждый атом, причём она делала это так властно, что параллельно убивала любую инициативу свергнуть её.

Лёша впервые в своей жизни вёл такую беседу, но после произнесённой фразы он оставил все мысли и переживания по этому поводу за дверью. Сейчас следователь изучал, а в такие моменты он был на вершине комфорта.

«Вот взгляд престал быть точечным, зрачки познали хаос и никак не могли найти себе место в глазном яблоке. Осознав это, собеседник отталкивается от спинки кресла и наклоняется, закрыв лицо руками. Чёрт, досадно. Однако хорошо, что в такие моменты есть руки, которые закрывая лицо, дарят лёгкое ощущение отречённости ото всех проблем, но и плохо, что они не могут прогнать мента и воскресить умершего брата».

Эти размышления прервал Семён:

– Как это случилось? – говоря это, он уже успел встать и подойти к окну, тем самым лишив следователя львиной доли пищи для наблюдений.

– Из того, что пока установлено, это похоже на несчастный случай. Ваш брат был найден в спортивной экипировке, и смерть наступила примерно в два часа ночи от удара о камень. Скорее всего, он на бегу споткнулся ночью и упал на булыжник.

Конечно, такие подробности редко сразу озвучивают, но Дорогенскому было просто-напросто стыдно говорить, что это несчастный случай, просто так безо всяких деталей, ведь выглядело бы тогда, будто смерть брата совсем мелочна. Ввиду этого он и решил объяснить логику следствия. Но сложно сказать, обратил ли на это внимание брат жертвы.

– И никого не было рядом?! – несмотря на повышенный тон, Антонов всё равно смотрел в окно.

– К сожалению, нет, – в душе всё так же коря себя за простоту этой смерти, ответил Лёша.

– Кошмар, бедный Женя, – прошептал Антонов.

«Такой резкий переход к малому количеству децибел, необычно», – отметил Алексей.

– Я хотел бы задать вам пару вопросов, – спустя несколько секунд продолжил юный следователь, причём не стал ждать реакции, так как уж очень хотелось двигаться дальше.

– Скажите, Вы были близки с братом?

– Да, очень, – как будто по щелчку Антонов взял общую братскую фотографию и снова встал у окна.

– Не заметили вы за ним чего-нибудь необычного в последнее время?

– Нет, – холодно произнёс родственник погибшего.

«И даже не пытаешься вспомнить что-нибудь?»

– Вы уверены? – мысль видоизменилась и приняла словесную форму.

На сей раз была трёхсекундная пауза, затем вздох, после чего:

– Да.

– А у него были близкие кроме вас? – надеясь получить хоть что-то, продолжил Алексей.

– Нет.

– И никакой девушки не было? – тон раздражения начинал проскальзывать в словах.

– Последняя была месяца три назад, как вы, наверное, понимаете, этого мало для тесного общения. Да он никогда и не был с ними особо близок, – всё так же глядя в окно, ответил Антонов.

– Понятно, а как же родители?

– Нет, он с ними мало общался. В нашей семье я был посредником между мамой c папой и ним. У вас ещё много вопросов? – раздражение становилось обоюдным.

– Не очень, – ответил Лёша, хотя на самом деле он многое хотел спросить, но ведь «много» – понятие относительное, а благодаря особенностям людской психологии, лучше задать пять вопросов, сказав: «Не очень», чем два, сказав: «Много», потому как он знал, чем заканчивается явное давление.

– Может у него были какие-то конфликты с другими людьми в последнее время? – Дорогенский не терял надежды.

– Нет, вовсе нет.

– Может с коллегами?

– Насколько мне известно, нет. Ваша пара вопросов ещё не закончилась? Я бы хотел побыть один, – на последней фразе обладатель холостяцкого гнёздышка на третьем этаже повернулся и посмотрел в глаза Алексею.

– Совсем чуть-чуть ещё и я уйду. Я понимаю вас, но…

– Нет, вы не понимаете! Если бы вы понимали, вы бы давно уже оставили меня. Как может быть непонятно, что всё, чего я хочу сейчас, так это побыть в одиночестве! – возмутился Антонов.

Это было так внезапно, но парень уже корил себя за своё бессердечие и выдавил из себя:

– Вы правы, простите.

Они оба начали движение в сторону входной двери. Однако эмоции и мысли в голове сыщика не собирались останавливаться и развивались по следующему сценарию: