Алёна Бессонова - Не прикрывай открытых окон. Детектив

– Много ли там гостей? – поинтересовался Исайчев.

– Много, Мишаня, много… обслуги только пять человек. Приближённых видела пока троих: жена – истеричка, двоюродная сестра – нахалка, адвокат – самодовольный индюк и ещё управляющий здешним филиалом фирмы убиенного – мужик, на первый взгляд, не дурак, правда, со шлейфом корвалола. Ещё начальник охраны, он же личный телохранитель, но его не видела. Он с Васенко общался вне зоны злодейства. Когда я уезжала, к входу подкатило такси, и из него вышел парень весь в импортной джинсе и женщина. Я приказала их от остальных отделить, благо резиденция большая, и никому про них до твоего приезда не говорить. Решила не мешать «чистых» и «грязных». Не следует им обмениваться информацией. Приехавшим об убийстве молчать. Сам решишь, когда сказать. Ничего, что покомандовала? Ты не в претензии? Оперу, который меня провожал, я такую кару за длинный язык обещала, что он вряд ли, вообще, до твоего приезда говорить будет.

– Ты, Галина Николаевна, всё правильно сделала. Спасибо. А Васенко где? Мне обещали Васенко, почему вы, а не он их остановил? – вопросительно взглянув на начальника, спросил Исайчев.

– На месте твой капитан, – Долженко поднялась с кресла, – он не успел бы эту пару изолировать. Прямо удача, что я их у порога ухватила.

Уже в машине, направляясь к месту преступления, Долженко заметила:

– Кстати, твой Васенко хоть и хитрая лисья морда, но о женщине и парне тоже ничего не знает… ап-п-п-п… я приказала…

– Брависсимо, товарищ подполковник, и все же ты больше Галючка, чем Галинка, – с любовью поглядывая на эксперта, заметил Исайчев. – Опиши мне этих приближённых. Как они тебе с первого взгляда.

Долженко состроила недовольную гримасу и, прислонив голову, покрытую седыми мелкими кудряшками на подголовник, закрыла глаза:

– Так, я тебе коротко рассказала: «истеричка», «нахалка», «индюк, надутый» и «парень не дурак». Обслугу не видела, они мне ни к чему. Их в главном корпусе только у дверей держали. Начальник охраны, правда, туда-сюда шастает… Его надо попристальнее разглядеть.

– Галинка, ну, пожалуйста, поподробнее, у тебя глаз – ватерпас, – взмолился Исайчев.

– Ты, чудо огородное, дай подремать. Бабушка русской экспертизы устала. Мне бы хоть маленький сончик привидить… Вообще, напрасно ты, Мишань, настаиваешь. Мои красочные эмоции могут затереть твои…

– Баба Галя, ты же знаешь, я принимаю впечатления экспертов, но опираюсь на свои, извини… Давай вещай, мне надо войти в состояние предельной заинтересованности «делом» и войти уже подготовленным к нему…

Долженко открыла один глаз и зло глянула на Исайчева:

– Какая я тебе баба Галя, свинья?! Эта баба исползала на коленях всю залу, а там квадратов сто пятьдесят не меньше, и, как видишь, встала и хожу. Другая бы в моём после пенсионном возрасте давно на составляющие развалилась, а я с тобой обратно плетусь…

– Извини, Галина Николаевна,

дурак дураком, дай в щёчку чмокну, – взмолился Исайчев и сложил ладошки лодочкой.

Долженко опять закрыла глаз, но щёку для поцелуя подставила:

– Ладно, целуй, – миролюбиво пробурчала она и, получив обещанное, вновь положила голову на валик. – Итак, двоюродная сестра Бурлакова – Эльза Фридриховна Леманн…

Исайчев резко всем корпусом развернулся к эксперту:

– Они иностранцы? Этого ещё не хватало…

– Не перебивай, – Долженко поняла, что Михаил не даст ей вздремнуть, вытащила из чемоданчика пачку сигарет, одну сигарету вынула, – Эльза Леманн, насколько я слышала из опроса Васенко немка Поволжья. Родилась в Покровске. Её мать – сестра матери Бурлакова и на правах ближайшей родственницы «фрау» считает возможным лезть во все дырки, подсматривает за операми. Их в резиденцию Городской отдел с перепугу нагнал видимо-невидимо. Дамочка пытается командовать. Она двоюродная сестра жертвы и, судя по всему, непросто родственница, а заметная фигура в его бизнесе. Сейчас Эльза проживает под Мюнхеном, является смотрителем производства. Леманн специально выделила это – не директор, а именно – смотритель, – Галина Николаевна помяла сигарету, разглядела её и сунула обратно в пачку. – Гадкая привычка! Нужно отвыкать. Или поздно уже, майор?

Исайчев не слышал вопроса, отвернулся к окну, а когда обернулся вновь, спросил:

– Решать ничего не решает, но за всеми приглядывает. Чем они занимаются?

Долженко усмехнулась, но не обиделась, понимала – Исайчев входит в «дело».