Людмила Киндерская: Таланты и преступники. Иронический детектив

– Нет. Мне, как ты выразилась, Веревкина, не пофиг! Нашему поколению никогда и ничего не было пофиг! Мы на БАМе были, мы ДнепроГЭС и ТурСиб строили, мы целину осваивали, – глаза у Софьи Гавриловны стали ясными, наполнились гордостью и какой-то одержимостью. Она выпрямила спину, грудь взволнованно вздымалась.

– Это вы, что ли, строили? – вернул ее на землю голос отвратительной Алевтины. – Так шли бы и сейчас страну поднимать. Далась же я вам. Давайте в приказе о командировке распишусь, да пойду.

Но Аниськина не обратила внимания на последние слова этого недоразумения.

– Нет, Веревкина, я тебе докажу, что я не просто так к тебе «вяжусь», как ты изволила выразиться.

Алька закатила глаза.

– Ты только посмотри, как ты выглядишь! Ухо проколото и сверху, и снизу. Туда вставлено по серьге, а между ними зачем-то цепочка висит…

Алька пожала плечами.

– Спускаемся ниже, – голосом экскурсовода продолжила бухгалтер. – Рубаха навыпуск, джинсы… Ты прости меня, конечно, но они рваные!

Алевтина фыркнула.

– Знаю, знаю, – Аниськина выставила вперед ладони, успокаивая хотевшую ей возразить Альку, – знаю. Это модно. Но не в твоем же возрасте, не с твоей комплекцией и не на работе! А хуже всего – кольца на пальцах ног. Ты что, обезьяна, что ли?

Как будто обезьяны носят кольца на лапах.

– Да ладно вам. Не в твоем возрасте и не на работе, – передразнила Алька бухгалтершу. – На себя-то посмотрите. В свои годы напялили блузку в обтяжку и с вырезом. Зачем? В шестьдесят-то лет.

Аниськиной показалось, что на нее опустили каменную плиту. Она даже пошатнулась под ее тяжестью и прошептала свистящим голосом:

– Мне пятьдесят восемь!

– А, один хрен, – махнула рукой Алька. – Ну что вам всем от меня надо? Договоры я заключаю, продукция у меня идет на улет, денег от моих контрактов больше всех! Так нет, все равно вяжутся и вяжутся! Не пофиг вам всем? Давайте распишусь да пойду.

Бухгалтерша рухнула на стул и молча протянула бумаги, заметив краем глаза, как хихикают, прикрывшись кто чем может, ее подчиненные.

– Свободна, – сквозь зубы прошипела она.

– Я воль, – щелкнула каблуками Алька и неспешно удалилась.

В кабинете, в котором работала Алевтина, было шумно, тесно и накурено. Народ суетился, разговаривал по телефону, пил кофе и безбожно дымил. Алька боком протиснулась к своему месту и плюхнулась на стул.

Ванька Огурцов, менеджер по продаже слабоалкогольной продукции, ссутулившись, сидел перед компьютером.

– Что, опять с Березкиным сцепилась? – спросил он, не отрываясь от монитора.

Алька полезла в тумбочку стола, достала пончик и впилась в него зубами.

– И с ним, и с Софкой тоже, – сказала Аля с набитым ртом.

Когда лучший продавец «Бахуса» нервничала, у нее просыпался прямо зверский аппетит. И на такой случай у нее везде были припрятаны шоколадки, булочки, печенье… и прочие вкусности.

– А Соньке-то что надо? – Ванька передернул плечами. – Надоели эти старперы, не дают нормально работать. Вот мне, например, велено срочно сделать динамику продаж пива за последний год. Да в графиках, диаграммах.

Он смачно выругался и краем глаза посмотрел на Алевтину, ища поддержки.

– Как будто у меня дел больше нет, как картинки им рисовать. Ты представляешь, какая это работа? Это же неделю будешь сидеть и по чекам выбирать, сколько бутылок, да в какие дни больше, а в какие меньше продали.

– Неужели нельзя в бухгалтерии просто выручку по продаже пива посмотреть?

– Точно, – Ванька глянул на Алевтину с восхищением. – Я бы сам ни в жисть не догадался. Пойду к Венику и скажу, как будто это я самостоятельно дотумкал. Ты не против? Или не говорить, а просто завтра раз – и принести ему выполненное задание? Вот он удивится. Думаю – похвалит.

– Да мне пофиг. Говори, не говори… Меня Веник в столицу завтра посылает. Говорит, что там «куча дел», – Алька растянула руки в стороны, передразнивая Петра Вениаминовича.

– Да, ездят они на тебе, а ты позволяешь, – сказал Огурцов с досадой. – На тебе весь план держится. Ты ж так товар втюхиваешь! А теперь еще и в командировку сплавляют в такую жару.

– Ой, Вань, не прибедняйся. Сам-то второй по объему продаж, да еще и графики всякие рисуешь. Я бы вот не смогла!

Иван подошел к Але и смущенно подергал ее за рукав майки.

– Может, смотаемся на озеро? А, Рёва?

Алевтину звали Рёвой всю ее сознательную жизнь. В школе, когда одноклассники щедро раздавали друг другу клички, Алькина фамилия была препарирована на составные части. И из Веревкиной она превратилась в Рёву.