Николай Леонов - Условно-досрочное убийство

Вместо ответа Гуров положил на стойку несколько крупных купюр. Бармен виртуозно сбросил их в ячейку кассового аппарата. Сняв с боковой полки два коньячных бокала, он составил все на поднос и, протягивая Гурову, напомнил:

— Советую поспешить. До шоу три минуты. — И тут же, потеряв к Гурову всякий интерес, отправился обрабатывать других клиентов.

Лев развернулся лицом к залу. Посетителей прибавилось. Теперь уже и пространство между столами было забито битком. Добраться до Константина Станиславовича оказалось не так-то просто. Пока он маневрировал между столиками, стараясь не опрокинуть содержимое подноса, на широком экране телевизора появилась заставка, шоу начиналось. До столика лысого Константина Станиславовича Лев добрался как раз к представлению участников реалити-шоу. Чтобы привлечь внимание мужчины, ему пришлось постучать костяшками пальцев по столешнице. Оторвав взгляд от экрана, Константин Станиславович оценивающе посмотрел на поднос в руках Гурова и, не глядя ему в лицо, проговорил:

— Намечается серьезный разговор?

— Откажете?

— Кто же в здравом уме отказывается от «Реми Мартина»? Свободных мест нет. Подоконник устроит?

Гуров поставил поднос на стол и опустился на подоконник. Константин Станиславович уже распечатывал бутылку. Разлив янтарную жидкость по бокалам, поднес один к носу, с наслаждением втянул воздух.

— Восхитительный напиток! — заключил он, пробуя коньяк на вкус. — О чем пойдет речь?

— Майор Уланов, — решив начать с «мелкокалиберной артиллерии», сказал Гуров.

— Уланов, Уланов… Это тот пронырливый тип, что в обход правил выдавал за «бабки» разрешения на свидания родственникам заключенных? — подумав не больше минуты, произнес Константин Станиславович. — Чем же он мог заинтересовать такую солидную фигуру?

— Новыми грешками, — уклончиво ответил Лев. — Можете дать более полную характеристику?

— За «Реми Мартин»? Хоть две, — усмехнулся Константин Станиславович. — Вот только узнаю, кого интересует майор Уланов, и сразу к делу.

— Полковник Гуров. Московский уголовный розыск.

— Так и называть?

— Можете звать меня Львом Ивановичем. Бармен сказал, что вас зовут Константин Станиславович. Будем считать, что знакомство состоялось.

— Лихо же майор проштрафился, раз им уголовный розыск интересуется, да еще столичный. Убил, что ли, кого? Если об этом думаешь — забудь. На убийство Уланов не пойдет. Не того поля ягода. Схитрить, бумаги подделать, дело развалить, улику прикарманить — это его уровень, а убийство ему не по чину.

— Вы настолько в этом уверены, что, не зная обстоятельств, готовы за него ручаться?

— Хочешь беседу продолжать, официоз отставь. Мне «выканья» на службе хватает. В свободное от работы время хочу быть от этого лицемерия избавлен. Ты — Гуров, я — Костя. Возражения?

— Никаких, — спокойно отреагировал Лев. — Так что насчет уверенности? Так-таки и не мог Уланов в убийцы переквалифицироваться?

— Я на свете давно живу, много людей повидал. Много и нелюдей. И так тебе скажу: коли человек родился ловчилой, он ловчилой и помрет. А Уланов твой ловчила и есть. И пройдоха, каких свет не видывал, это да. Но не убийца. Коль уж считаешь, что майор замешан в «мокром» деле, будь уверен: роль его довольно скромная. Отмазать, прикрыть чужие грешки, а то и просто глаза на них закрыть. Не более того.

— Должно быть что-то посерьезнее, — не смог согласиться с мнением Константина Станиславовича Гуров. — Дело сложное и, похоже, длится не один год. Он не воришку карманного прикрывает.

— Тогда у него в этом деле финансовый интерес, — отпив глоток коньяка, заявил Константин Станиславович. — Кто-то делишки грязные обтяпывал, майор это просек и мзду за молчание затребовал.

— Вот это уже ближе к истине, — произнес Гуров, прикидывая про себя, каким образом Уланов мог поживиться на старых делах, которые так быстро отправил в архив.

— «Думалка» заработала? — прищурился Константин Станиславович. — Ты нектара-то глотни, котелок быстрее варить начнет.

Оба выпили. Тем временем в баре нарастал шум. С экрана неслись угрозы в адрес одного из участников шоу. Мнения присутствующих разделились. Кто-то принялся защищать политика, на которого нападали журналисты. На защитников посыпались оскорбления. Гуров впервые видел нечто подобное. Он невольно отвлекся от разговора, в недоумении разглядывая разгоряченные лица соседей.

— Ты их не осуждай, — словно отвечая на его мысли, заметил Константин Станиславович. — У нас здесь не столица, особых развлечений нет, вот народ и придумал себе отдушину. Придут сюда, поорут, флагами воображаемыми поразмахивают, пар спустят, и домой.