Николай Леонов - Условно-досрочное убийство

— Не обращайте внимания на Тараса. Он хороший человек. Со своими странностями, но невероятно преданный.

— Полагаю, его преданность распространяется исключительно на вас?

— Правильно полагаете. Мы с ним уже несколько лет вместе. Когда я приехал в эти края, то оказался один на один с этим огромным домом. Жены у меня нет, вести хозяйство я не приучен. Вот и решил найти себе помощника. И с домашними делами в четыре руки справляться легче, и не так тоскливо долгими вечерами. Тут мне и встретился Тарас. Они с женой тогда только из Узбекистана в Россию переехали. Собирались у родственников пожить, пока на ноги не встанут, а те их турнули. До встречи со мной они года три по углам мыкались, случайными заработками перебивались. Мое предложение Тарас воспринял как благословение свыше. Возраст, сами понимаете. В преклонных годах трудно работу найти, а уж с жильем и подавно. Но и я не прогадал. Супруга у Тараса — хозяйка отменная. Такой еды, как готовит она, я в жизни не едал, а много ли нам, закоренелым бобылям, надо? Была бы пища сытная да одежда чистая, мы и довольны. — Щуров рассказывал охотно, с каким-то особым смаком.

— Выходит, вам всем троим повезло, — заметил Лев.

Он не мог отделаться от ощущения, что перед ним разыгрывается спектакль. Тарасу, по всей видимости, отводилась роль стороннего наблюдателя. Или охранника? Скорее второе. Метла в его руках — всего лишь реквизит, дающий возможность без дополнительных объяснений оставаться во дворе, пока его не покинет посторонний. Щуров же играл роль этакого барина: щедрого на похвалы в свой адрес и снисходительного к заезжему просителю, в роли которого, несомненно, выступал Гуров.

— Я слышал, вы получили этот дом в наследство? — перевел он разговор в деловое русло.

— Земля слухами полнится, — засмеялся Щуров. — Каюсь, было дело. Дядя мой тут раньше проживал. Как и я, холостяком жизнь прожил, а когда помирать надумал, о племяннике вспомнил. Отписал мне дом со всеми причиндалами. А нам что? Мы люди не гордые, за честь посчитали щедрый подарок.

— Давно здесь живете?

— Шесть лет без малого. Места тут тихие, мне нравится.

— И бизнесом заниматься удобно, никто не мешает?

— В моем бизнесе конкуренты виртуальные. Я же по всей России торгую. Но с этой стороны у меня все законно. Частный предприниматель, и все такое. — Щуров продолжал улыбаться, только в глазах что-то изменилось, да Тарас энергичнее метлой замахал.

— Хорошо торговля идет?

— Не жалуюсь. На хлеб с маслом хватает, — осторожно проговорил Щуров. — Да вы в налоговую обратитесь, вам там весь расклад по моим доходам представят.

— Доходы ваши меня не особо интересуют. Я хотел о другом с вами поговорить. Если честно, мне помощь ваша нужна.

— Помощь? Чем же я, простой российский бизнесмен, могу помочь отечественной полиции? — притворно смутился Щуров.

— Пришло время и мне покаяться, — начал Гуров. — Я тут на досуге ваше досье полистал. Там сказано, что до приезда сюда вы работали охранником в мужской колонии. Мои сведения верны?

— И это было. Правда, вспоминать я о тех временах не люблю. Не в почете данный вид заработка у простого обывателя.

— Так мы с вами к этой категории и не относимся. — Лев заставил себя улыбнуться. — Как говорили во времена Ленина и Сталина, у нас любой труд в почете. Кому-то надо и зэков охранять.

— Возможно. И все же я рад, что сменил сферу деятельности. Торговля — она как-то поуютнее будет.

— В ваших краях живет некий Владимир Бобков. Во времена вашей работы в колонии он отбывал там наказание. Вы с ним общаетесь?

Пауза перед ответом Щурова была настолько короткая, что Гуров едва уловил ее:

— Вовчик Боб? Знаю такого. Его тут все знают. Но на вопрос ваш однозначного ответа не дашь. Смотря что вы подразумеваете под словом «общение». Мне случается прибегать к его помощи. Если вы наводили справки, то знаете, что у Вовчика единственный в этих краях агрегат, способный без труда очистить любую канализационную систему. Я в этом случае не исключение. Но в друзьях у него я не хожу, если вы об этом.

— Опишите в двух словах, что он за человек?

— Мужик как мужик. Оступился по молодости, с кем не бывает. В двадцать лет гордыня непомерная, кровь горячая, так и норовит в голову ударить. За время отсидки парень, похоже, переосмыслил жизненные приоритеты и, выйдя на волю, взялся за ум. Насколько я знаю, здесь он ни в чем предосудительном замешан не был, — взвешивая каждое слово, заявил Щуров.