Наталья Солнцева - Эффект чужого лица

«Я послушался Глашу и теперь жалею, – заявил брат. – Мы с Эммой – совершенно чужие друг другу. Надо было не торопиться, искать ту единственную, которая дала бы мне счастье!»

Нелли хотела спросить, как у них обстоит дело с сексом, но постеснялась.

«Ты и так поздновато женился…»

«Папа в третий раз успел!»

Кровь бросилась ему в лицо при мысли о мачехе. Как отец посмел привести в дом такую молодую женщину? Стыд и позор…

«Интересно, они занимаются любовью?»

Нелли вспыхнула, отвела заплаканные глаза. Этот вопрос и ей не давал покоя. Отвратительные картины постельных сцен, где отец выступает в роли любовника Раисы, заставляли ее краснеть и чувствовать себя оплеванной, униженной. Как он может после мамы и Глаши? А как эту девицу угораздило спутаться с пожилым немощным человеком, которому впору о душе заботиться, а не предаваться телесным утехам?

«Даже представить противно!»

«Наверное, отец употребляет какую-нибудь виагру… – предположил Леонтий. – При его здоровье это опасно. Раиса загонит его в гроб».

«К этому она и стремится!»

«Не сомневаюсь…»

Сон, который он безуспешно вспоминал все утро, вдруг сам собой пришел ему в голову и развернулся в лицах и красках.

Мама, молодая и прекрасная, стоит в дверном проеме и улыбается, манит к себе маленького Леонтия…

– Я жду тебя, сынок…

За ее спиной – крылья из блестящих перьев, на голове – венок из золотых цветов и листьев. Что-то в ее лучезарном облике смущает мальчика, он весь дрожит, пятится, закрывает ладошками глаза.

– Верни мне то, что я потеряла…

Она стоит в мощном потоке света, совершенно обнаженная, бесстыдно выставляя напоказ свою пленительную красоту – округлые груди, тонкую талию, гладкий живот и полные бедра.

– Я не могу, мама…

Лицо матери искажает жуткая гримаса, она падает на четвереньки, все ее тело мгновенно преображается: туловище покрывается чешуей, шея удлиняется, сзади вытягивается тонкий чешуйчатый хвост, на голове вырастает рог, а губы, которые так нежно целовали сына, становятся пастью, откуда угрожающе высовывается раздвоенный язык. Но больше всего ребенка пугают ее мощные лапы: передние – как у пантеры, а задние – как у гигантской птицы, с четырьмя когтистыми пальцами…

Он замирает в ужасе, готовый к самому худшему. Он чувствует свою вину, ведь он не в силах исполнить ее просьбу! Значит, она вправе наказать его…

Тишина взрывается чуждыми нелепыми звуками, взламывающими мозг. Он хватается за голову, сжимает виски, стонет от невыносимой боли…

– Ты чего сидишь? – удивленно спросила Эмма, стоя на пороге кухни. – На работу опоздаешь…

– Черт с ней, с работой!

Она застыла с открытым ртом, вглядываясь в серое безжизненное лицо мужа. У него лоб покрыт испариной, а глаза мутные от пережитого страха.

– Тебе плохо?

– Да, немного… Принеси лекарство…

Астра держала свое зеркало Алруну накрытым бархатной тканью в запертом шкафчике. Каждый раз, доставая его, она испытывала непередаваемое волнение, любопытство и благоговение. Из золотистого тумана, обрамленного бронзовым багетом, на нее взирала дама, похожая на Астру и в то же время другая – более мудрая, невозмутимая и светлая, как зеркальная гладь «венецианской» амальгамы…

Зажженные свечи трепетали от едва заметного движения воздуха, уходили в зеркальную бесконечность, порождая причудливые образы, сотканные мириадами мыслей, витающих в ее воображении или в смутных коридорах будущего…

Прелестная женщина в венке из мандрагоровых цветов кивала Астре, улыбалась уголками губ, на ее щеках играл розовый румянец…

– С чего думаешь начинать? – спросил Матвей, разрушая очарование и волшебство момента.

– С Мандрагоровой Дамы…

– Не понял.

– С Афродиты! Помнишь мраморную статую на флешке?

Еще бы не помнить. По милости Астры он бессчетное количество раз видел этот пестрый калейдоскоп картинок, созданных безумцем. Они врезались в память, словно египетские иероглифы в каменные стены.

– Сумасшествие заразно, – сказал он. – Сколько можно повторять?

– У меня хороший иммунитет.

Он собрался было возразить, но вместо этого громко чихнул от свечного чада.

– Ну, ты и надымила! Твое баловство с огнем доведет до беды.

– Не каркай…

– Я только предупреждаю.

– Образы могут повторяться, – невпопад заявила она. – Это кирпичики, из которых складывается реальность. Можно их сложить так или этак, все зависит от каменщика.