Валерий Гусев - Фейерверк в пробирке

Вскоре тот примчался в школу, заглянул к нам в класс, крикнул: «Дим, пришла!» - и снова исчез.

Бонифаций, наш литератор, прервал свой пламенный рассказ о проблемах Печорина и всех лишних людей разных столетий и спросил:

– В чем дело? Встань, Оболенский.

Лешкина школа даром не прошла, я встал и отчеканил, словно домашнюю заготовку:

– Мама пришла, ключи занесла, можно выйти?

Бонифаций кивнул и продолжил:

– Тема лишнего человека, друзья мои, в контексте всех социальных отношений в России…

Дальше я, естественно, не услышал.

В коридоре меня уже ждала теплая компания - Козлов, Сельянов, Никишов - под командованием Лешки.

Ребята были встревожены, Лешка озабочен.

– Коз… Козлов, - сказал он, - докладывай.

– Чего докладывать-то? Ну, послал он меня к обменному пункту. Говорит: «Сиди на скамейке и жди. Как броневик приедет, дуй сюда». Вот я и дунул.

Так, это ясно. Броневик привез в обменный пункт валюту.

– Никишов! - скомандовал Алешка.

– Он нам сказал: «Потренировались, ребятки, пора на дело. Опыт у вас есть, пройдем нашу сценку на натуре».

– А вы что? - спросил Алешка.

– Мы его на фиг послали, - сказал Сельянов не очень уверенно.

Если они так же неуверенно Волчкова на фиг послали, то толку от этого мало.

– А он что?

Никишов был мрачен, как после двойки в четверти. Или даже за полугодие.

– А он сказал: «Вы, ребятки, вляпались по самые уши. Вы, ребятки, целый месяц в этом подвале наркоту гнали».

– А вы что?

– Мы сказали: мы же не знали! Мы думали, что состав для петард делаем.

– А он что?

– А он говорит: «Незнание закона не избавляет от ответственности. Ваши мамы будут рыдать, плакать и заламывать руки».

– Порядок, - сказал Алешка. - Смена состава. Вы должны выйти из строя по болезни. У вас троих - внезапная эпидемия.

– Нет у нас никакой эпидемии, - грустно произнес Козлов и отхлебнул из бутылки с колой.

– Будет, - сказал Алешка. - Притворитесь, что у вас троих животы заболели. Только очень по правде. Он ведь не дурак.

– А я не умею, - проговорил Козлов.

– Я научу, - сказал Алешка.

Он поморщился, схватился за живот и закряхтел.

– Повторите.

Они повторили.

– Жалкое зрелище, - усмехнулся я.

– Сойдет, - сказал Алешка. - Ему некогда будет в их болячках разбираться - броневик доллары привез.

– Я бы домой пошел, - сморщился вдруг Козлов. - У меня в самом деле живот болит.

Алешка сделал вид, что сильно задумался - как бы помочь ребятам. Решился:

– Моя бабушка врач.

– Ну и что? - спросил Козлов. - Вызвать твою бабушку?

– Зачем? У тебя разве зубы болят? Она зубной врач, стоматолог, по-русски говоря. И когда ее пациент трусит, как Козлов, она дает ему таблетку от страха. Держи, коз… Козлов. Только запивай как следует.

И Алешка раздал ребятам по таблетке. Они выпили и повеселели.

– Мы пошли, - сказал Никишов. - Говоришь, смена состава? Хе!

Когда они спустились в подвал, я попросил Алешку:

– Дай и мне бабушкину таблетку. Что-то у меня коленки слабеют.

Алешка вдруг рассмеялся:

– Дим, это таблетки не бабушкины, а матушкины.

– Какой такой матушки?

– Нашей, Дим. Помнишь, она мне их дала, просроченные. Они у меня долго в кармане валялись. Вот и пригодились.

– Ты что натворил? Ты соображаешь?

– Дим, все должно быть натурально. А друзья твои - не очень-то талантливые артисты.

Первым из подвала вылетел Козлов. Держась за живот, он огромными скачками помчался на третий этаж. Почти сразу за ним вылетели с теми же симптомами Никишов и Сельянов. И помчались в том же направлении.

– Сейчас Волчков выйдет, - спокойно сказал Алешка.

– Ты что, и ему эти таблетки подсунул?

– Вот еще! Обойдется. Пошли за ним, вон он, в учительскую побежал.

– Зачем? - Что я мог еще спросить?

– К телефону. Смена состава. Он, Дим, чтобы ограбление не сорвалось, запасных игроков выведет. Звонить побежал.

– У него же мобильник есть.

Алешка как-то странно взглянул на меня. Будто прикидывал: будет старший брат на младшего ругаться? Решился:

– Он у него вдруг испортился.

– Как?

– Аккумулятор куда-то делся. Выпал из мобильника. И закатился куда-то.

Все эти разговоры мы вели на бегу в учительскую. И поэтому устраивать разнос Алешке я не стал.

Шел урок, в учительской никого не было, и Волчков мог не стесняться в выражениях. Он и не стеснялся. Нам это хорошо было слышно через дверь.

– Миха! - быстро и громко говорил он. - Все меняется. Бери Жорку и ко мне. Придется вам поработать. Что?! То-то. Жду!