Мария Долонь - #черные_дельфины

«у меня тоже сын, и я ненавижу этого гадёныша».

«Вы просто очень устали. Постарайтесь поменьше проводить времени с ребёнком»:

Клиника какая-то! Нет, Олег не мог воспринимать эту чушь всерьёз. Но только он был на неё подписан! Не пролистнул мимоходом, не отмахнулся. Подписался!

Инга перешла с этой страницы в календарь событий, который у Штейна всегда был в открытом доступе – он размещал там информацию о своих лекциях по истории фотографии, выставках друзей и художественных ивентах. Весь октябрь был расписан фотосессиями на тему «Золотая осень»: от желающих пополнить своё портфолио профессиональными снимками на фоне яркой листвы не было отбоя. Обязательный и пунктуальный в таких вещах Штейн вряд ли стал бы подводить людей и намечать столько встреч, если бы сомневался, что сможет осуществить согласованные съёмки.

В ноябре планировалась выставка, которую Олег долго ждал: «Московский конструктивизм. Исчезающий образ столицы», совместный проект с порталом «Исчезающий город». До «Дела о коллекционере» он много рассказывал Инге о выставке. Мечтал объединить ретроспективу работ 20-30-40-х годов и своих недавних, сделанных на тех же улицах и с того же ракурса. Договорился о помещении. Инга поискала информацию о выставке: всё оставалось в силе, даты, адрес выставочного зала – непохоже, чтобы с этим возникли проблемы.

Голова кружилась, как в детстве, когда перекачаешься на качелях. Инга то полностью убеждалась в том, что Олег страдал депрессией и, не справившись, покончил с собой, то уверялась, что он не мог этого сделать – много значимых планов, мало оснований. И снова звучали слова Оксаны: «Его кто-то убил!»

Инга вдруг поняла, что продолжает прижимать трубку к уху, а Женя всё так же гудит, как старая трансформаторная будка.

– Извини, пожалуйста, – прервала её Инга.

Холодивкер встрепенулась и откашлялась, наверное, до этого она говорила уже в бессознательной полудрёме:

– А-а?

– Чисто теоретически, можно ли выдать убийство за самоубийство?

– Ты что? Думаешь… – Она не закончила.

– Да, – серьёзно ответила Инга. – Понимаешь, не мог он сам, просто не мог!

– Конечно, врач из меня специфический, но как медик тебе говорю, в депрессивном состоянии может любой. А симптомы распознают далеко не все, даже самые близкие.

– Я не спрашиваю тебя как врача про симптомы депрессии, Жень! – В голосе Инги прорвалось раздражение. – Ответь как судмедэксперт! Можно ли выдать повешение за самоубийство?

– Хорошо. – Холодивкер «включила» профессионала. Тон стал резким, предложения – отрывистыми и чёткими, как инструкции. – Вполне реально выдать. Главное, избежать гематом от удушения. Можно немного подпоить пациента. Потом в бессознательном состоянии организовать ему асфиксию посредством подручного мягкого предмета.

Подушки на диване были смятые. Но они могли быть смяты ещё по тысяче разных причин.

– Сгодится подушка, – словно угадала её мысли Холодивкер. – А после сразу подвесить. В этом случае экспертиза не выявит истинной причины асфиксии. Поскольку повешение так и так даст классическую клиническую картину. Но мой тебе совет: прими успокоительное, выспись и после подумай. Сейчас не нужно седлать Архарова и искать мифического убийцу. Доказательства должны быть вескими. Слышишь?

– Да, я знаю. Спасибо тебе, Жень! На неделе ещё позвоню! – Инга бросила трубку. Вызов 56 минут. У неё затекла шея, она с трудом подняла голову и пошла посмотреть, как там Катя.

По дороге она вращала головой, чтобы снять онемение и разогнать кровь, и на ходу влетела в стремянку, оставленную посреди коридора. Стремянка с грохотом упала на пол.

– Катя, это что такое? Кто не убрал?

Катя и Сергей сидели на кухне. На столе лежали раскрытые фотоальбомы. Тут были и толстые картонные фолианты в бархатном переплёте с чёрно-белыми снимками: на них худая маленькая девочка в соломенной конусной шляпе на руках у бородатого мужчины – Инга с отцом во время его дипмиссии в Шанхае, бледная и строгая молодая женщина в сари стоит у куста бугенвилии – мама Инги во время командировки в Бомбей. Были и китайские альбомы из хрупкой плёнки с фотографиями, сделанными на первые, привезённые из загранпоездок мыльницы: выпускной Инги – она в узком чёрном платье и красных перчатках до предплечий, длинная нитка жемчуга завязана узлом, Инга с Сергеем на даче – знакомство с родителями на майских шашлыках. Полароидные снимки Ингиной развесёлой тусовки журфака – совсем молодые и во хмелю – кто-то из них теперь забронзовел и превратился в говорящую голову в телевизоре, кто-то совсем сгинул.