Андрей Быстров - Странники в ночи

- Благодарю за откровенность.

- Но я люблю тебя.

- Почему?

- Потому что это сон.

- А в жизни - нет?

- Нет. Кто может полюбить тебя в жизни? Ты отвратительное создание.

- Некоторые люди уверяли, что любят меня. Они говорили неправду?

- Они надеялись на чудо. Но в наш век с чудесами плоховато.

Она поцеловала меня, посмотрела нежно и печально, выбралась из-под одеяла.

- Уходишь?

- Да.

- Спасибо тебе.

- За что?

- За то, что ты пришла. И ещё за то, что мы поговорили так, словно это был сон. Так лучше.

Она улыбнулась на прощание, тихо прикрыла за собой дверь. Я знал, что это расставание - навсегда, и мне больше никогда не суждено её увидеть. И я знал также, что все ею сказанное - правда. Но как ужасно, мучительно терять её навсегда! Это страшное слово бьет наотмашь. Навсегда. Это значит, что будут бежать, с нами или без нас, минуты, часы, дни, годы, и наши тела никогда более не соприкоснутся. Вся жизнь, будь она исчезающе короткой или долгой, пройдет под леденящим знаком беспощадного слова. Навсегда.

Я встал с дивана, наспех натянул одежду, подсел к столу, достал из ящика лист бумаги, задумался. Что написать, зачем, кому? Какую-нибудь благоглупость вроде "В моей смерти прошу никого не винить?" Да уж кого тут винить.

С усмешкой я скатал бумагу в упругий шарик, подошел к шкафу, вынул прочную веревку. Потом я взобрался на стол, снял с крюка потолочный светильник. Осталось только сделать петлю. Я возился с веревкой минуту, две, три, пока меня не разобрал нервный смех. Тогда я спрыгнул на пол и снова уселся за стол.

Около двух часов я сидел неподвижно, только рука сама выводила каракули на обложке исписанного блокнота. Любил ли я её - ту, что ушла? А ту, кого оставил в городе, в квартире на шестом этаже? Может быть, и вовсе не существует ответа на эти вопросы, а если существует, то скрыт от меня за семью печатями. Или ответом можно считать кладбище за развалинами Города?

Солнце поднялось выше, блики заиграли на никелированном колпачке авторучки. Я бросил ручку на стол, вышел из дома. Старая, помятая, верная машина посмотрела мне в глаза блестящими фарами. Они ярко отражали солнечный свет, несмотря на покрывающие их снизу до центра точки грязевых брызг.

Вновь я отправился в город. Не в мертвый, в живой. Одинаковость людей сегодня не так ранила, как вчера - неужели и к этому можно привыкнуть?! Я притормозил возле дома девушки с темными короткими волосами и большими подвижными карими глазами и почти сразу зло нажал акселератор.

Около дома друга я остановил машину. Взошел на крыльцо, позвонил. Никакого отклика. Я позвонил вторично, потом начал стучать ногами в дверь, сначала громко, потом ещё громче, в конце концов исступленно. Прохожие уже оборачивались, мне грозили неприятности, а я все колотил в дверь.

Я очнулся, только когда вспомнил, где лежит ключ. Друг показал мне маленький тайничок под крыльцом ещё очень давно. "Приходи, когда захочешь, - сказал он, - Когда это будет нужно тебе". Лгать он не умел. Надеялся на чудо? Или не все, что она сказала мне сегодня утром - правда?

Я выудил ключ и отпер дверь. В комнатах стояла сумрачная тишина. Занавески были отодвинуты, солнечные лучи щедрым потоком лились сквозь оконные стекла, а тишина была сумрачной.

На столе белела записка. Я подошел, взял её. Адресована мне.

"Вчера ты видел мертвое тело близ дома, давным-давно покинутого тобой. Теперь ты знаешь, что это был я."

В глазах потемнело. Обычный белый лист бумаги стал сначала красным, огненно-красным с желтизной, потом резко почернел. Я едва не потерял сознание. Несколько секунд, а может, с минуту, я боролся с головокружением в полуобморочном состоянии. Затем встряхнулся, расправил стиснутый в кулаке листок. Это была обычная записка друга жене о будничных делах.

Загремел ключ в дверном замке, послышались энергичные шаги, и в комнату вошел мой друг. С улыбкой он крепко пожал мне руку.

- Привет! Отлично, что заглянул. А я тут замотался... Думал быть дома в часа в три...

- Как! - воскликнул я и посмотрел на часы. Стрелки приближались к пяти. - Это что же... Пять часов вечера?!

Друг внимательно и тревожно вгляделся в мое лицо.

- А сколько должно быть, по-твоему?

- Ну... Немного раньше, - я не стал говорить ему об исчезновении целых часов.

- Ты плохо выглядишь. Ты что, болен?

- Пустяки. Простыл немного. У тебя найдется лучшее лекарство?

- Спирт? Сей момент.

Он принес бутылку. Я налил спирта в стакан, разбавил водой, выпил, налил ещё воды и запил.