Андрей Быстров - Странники в ночи

Далеко впереди, за тремя или четырьмя заборами близлежащих дач, на устилающем какую-то крышу снегу загорелись и тут же погасли прерывистые фиолетовые линии. Как показалось Андрею, они составляли надпись или во всяком случае были похожи на буквы. Случайно или нет, но первая извилистая линия напоминала латинскую букву S, а последняя распадалась на две черты, состыкованные наподобие буквы Т. Однако Андрей видел эти линии слишком недолго... Была ли это надпись (и как она могла появиться?!) или замысловатая игра света и теней?

Но то, что произошло в следующую секунду, наверное не относилось к оптическим или ещё каким-то иллюзиям. Из воздуха, ниоткуда, вылетел маленький, тускло блестящий предмет, словно брошенный чьей-то невидимой рукой. Он со стуком ударился о стену дома и отскочил в снег, покрывающий пол веранды неровным слоем - тоньше у стен, толще у перил.

И с этим сухим, жестким стуком возвратился обыденный мир. Исчез вой метели, как в динамике резко выключенного радиоприемника, и луна светила так, как ей и полагается испокон века.

Андрей поднял голову к луне и неожиданно ощутил себя крошечным и беззащитным. Сверху на него глядел Космос, безглазый, огромный, и что-то неотвратимо враждебное дышало там, за пределами звездной панорамы.

Ощущение беспомощности перед этим чудовищным нечто было столь внезапным и сильным, что у Андрея закружилась голова. Он отступил от перил, опустился на колени. Так он стоял, наверное, с минуту, потом начал шарить руками в снегу, там, куда упал блестящий предмет.

Просеивая снег сквозь пальцы, он вскоре нашел то, что искал. Вернулся в кабинет, зажег лампу, сел за стол и положил находку перед собой на белый лист бумаги.

Электрический свет из-под абажура в упор бил по желтому кружку старинной золотой монеты, истертой до того, что трудно было разобрать детали изображений и надписи на ней. Ее край был также стерт, исцарапан, но по-другому, и характер этих повреждений наводил на мысль, что монетой пытались проводить борозды в твердом камне, рисовать или писать на нем.

Старинная золотая монета. Брошенная монета, а здесь по крайней мере на километр вокруг нет не только ни одного человека, но и вообще ни одного живого существа. Разве что редкие белки, птицы... Не могла ли птица уронить эту монету? Сорока, например, их привлекает металлический блеск. Где-то нашла или стащила, и вот... Но во-первых, едва ли это случилось бы ночью; во-вторых, предмет, выпущенный из птичьего клюва, падает вертикально вниз, а не летит параллельно земле. В-третьих, лиловый свет, в-четвертых, вьюга, в-пятых, немецкое восторженное проклятье... Андрей мог бы продолжать перечень, пристегнуть к нему и шестое, и седьмое, и восьмое, и так далее, но в том просто не было нужды. Без всяких дополнительных аргументов он знал, что монета не имеет отношения ни к птицам, ни к людям привычного мира, ни к чему такому, что поддается объяснению в рамках здравого смысла. А к тому страшному, что глянуло на него из космических глубин? Возможно. Очень может быть.

В эту ночь Андрей так и не лег спать.

5

ИЮЛЬ 1991 ГОДА

МОСКВА, ГОСТИНИЦА "ЮНОСТЬ"

- Да, - сказал Андрей в телефонную трубку, - да, я буду вовремя, в двадцать два часа. Да, я помню, что эфир в двадцать три... Я, наверное, пойду не первым? Конечно... Спасибо... До свидания.

Закончив разговор с режиссером телепрограммы, Андрей отправился в ванную, чтобы ещё раз побриться. Ему предстояло первое в жизни выступление по телевидению, и он справедливо полагал, что даже легкая небритость будет ни к чему.

В Москву он приехал не для участия в программе "Собственное мнение", а для переговоров с издателем "Ученика Нострадамуса". Впечатляющий успех "Неоновых Псов" в столице привел к тому, что "Нострадамус" попал в планы издательства почти автоматически, оставалось обсудить детали. В редакторском кабинете на Андрея случайно наткнулась суетливая девушка, режиссер ночного молодежного канала. Последовало приглашение, от которого Андрей отказываться не стал.

Книга "Неоновые Псы", выпущенная приличным тиражом и раскупаемая, как газировка в жаркую погоду, принесла Андрею Карелину определенную известность. Он выступил по радио, дал несколько интервью газетам, причем ради одного из них столичный журналист специально приезжал к нему из Москвы. Интервью получило многозначительное название "Присоединяйтесь, барон". Подразумевался барон Мюнхгаузен из фильма Марка Захарова, и по мысли журналиста таким образом тонко намекалось на отличие Андрея от прочей современной пишущей братии. Андрей и за это был благодарен - в основном общение с представителями уже практически свободной прессы вызывало зубную боль. Ему хотелось рассказывать о важных, интересных вещах, о творчестве, о попытках понять, как устроено то или другое, а его спрашивали чуть ли не о том, с кем он спит...