Далия Трускиновская - Умри в полночь

– Ну… Есть старинные бронзовые, парные. Эти – страшно дорогие. Есть серебряные – там, кажется, из расчета то ли двадцать, то ли тридцать рублей за грамм серебра. Есть, кажется, фарфоровые… Понимаешь, разброс очень большой?

– Сколько мог бы стоить подсвечник вроде серебряного, но очень красивый, с листочками? – прямо спросила Наташа.

– С какими листочками? – деловито, но с трудом удерживая улыбку, поинтересовался Артем.

– Там такие рогульки, куда свечки вставляют, и они вроде как из листочков, ну, как стволик, как стебель с цветком вылезает, – стала объяснять Наташа. – И краешки у листиков загибаются очень красиво. Может такой подсвечник стоить шестьсот рублей?

– Может, – уверенно сказал Артем. – Наверняка может. Это зависит от сплава, от величины подсвечника, от работы, от веса, от клейма мастера или мастерской. Он и шестьсот тысяч может стоить, и шесть рублей.

– Он вот такой, – показала Наташа руками, – с двумя рогульками и листиками. Артемчик, он действительно очень красивый! Я его еще вычистила с содой, так вообще засиял!

– Но ты хоть кому-то его показывала?

– Конечно! Мы же все сперва решили, что он серебряный! Витя снес его к какому-то мастеру, тот сказал, что с серебром и рядом не лежало, но вообще вещь интересная, он бы сам ее охотно купил. И цену предложил. А я не захотела продавать.

– Деньги, что ли, у тебя лишние появились?

– Да нет… Жаль стало. Понимаешь – раз в жизни повезло – и менять эту прелесть на какие-то шестьсот рублей? Может, это я удачу свою нашла?

Артему пришлось хмыкнуть, чтобы подавить выскочившее было словечко. Удачу она свою нашла! Похоже, именно эта удача чуть не загнала ее два часа назад в петлю.

– А ты не смейся, – Наташа, видимо, восприняла подсвечник всерьез. – У нас на работе Нинка, машинистка, однажды сережку нашла на улице, хорошенькую такую, золотую, с камушком. Мы ей все говорили – продай, на что тебе одна сережка? А она не захотела, сказала – а может, это моя удача? Отдала сережку переделать на колечко – и через месяц с хорошим человеком познакомилась, замуж вышла. Видишь? А Светка потеряла свою цепочку – она на цепочке бабкин медальон носила – и заболела. Так она вышла из больницы, весь дом перерыла, все растребушила – и знаешь, где цепочку нашла? У нее замочек сломался, когда Светка в туалет ходила, а у нее там коврик мягкий, не слышно было, как медальон стукнул. Так эта цепочка и лежала под унитазом в щелочке. И Светка выздоровела!

Артему хотелось сказать, что выздоровела Светка после больницы, но он воздержался – понял, что имеет дело с управленческим женским фольклором, а это – неприкосновенно.

– А если бы подсвечник оказался серебряным? – только и спросил Артем.

– Продала бы! – решительно сказала Наташа. – И купила квартиру.

– А удача? – поддел, как ему казалось, Артем.

– Так это и была бы удача, что серебряный! Значит, мне бы сама судьба такие деньги на квартиру послала… А может, Бог… – неуверенно закончила она.

– Тогда понятно. Серебряный подсвечник – это живые деньги, а несеребряный – талисман, – подытожил Артем со всей серьезностью.

– Ну да! – обрадовалась Наташа, что ее наконец-то поняли.

– Значит, твоему Виктору было плевать на талисманы, ему зачем-то вдруг понадобились шестьсот рублей, и он стал уговаривать тебя продать подсвечник тому ювелиру? – ласково спросил Артем.

Наташа растерялась. Она уже забыла, о чем сгоряча брякнула, с чего начался разговор о подсвечнике. Она искренне не хотела закладывать своего женатого избранника – это само как-то вылезло на свет Божий. И логика его поступков, все это время подсознательно казавшаяся ей какой-то нехорошей, вдруг стала раскрываться перед посторонним, или уже не очень посторонним человеком, и Наташе стало стыдно.

– Эти шестьсот рублей понадобились мне самой! – выпалила она. – Я же Люське пальто купила, себе косметику, в долги влезла, разве ты не понимаешь? Он обо мне же и беспокоился!

За такое интересное беспокойство головы отвинчивать надо, подумал Артем. Взял бы и выдал ей эти шестьсот рублей, для работящего мужика, даже и семейного, шестьсот рублей – не такие уж великие деньги. Должно быть, любовник был из тех красавцев, что регулярно стреляют у подруги то трешку, то пятерку – словом, сумму, о которой потом и заикнуться-то как-то неловко.

Прием был нечестный, он отлично сознавал это. Так можно говорить только со своей женщиной, которую за дело и поругать не грех, потому что – своя, и она прекрасно знает это. Артем понимал, что его тон – совершенно ненужная надежда для Наташи, которой надоело быть ничьей. Но времени, чтобы узнать правду о ее странном самоубийстве, оставалось уже очень мало. Если учесть, что Артем пока еще очень незначительно продвинулся в своем дилетантском расследовании… Ему нужно было укреплять и укреплять в этой бедолаге сознание, что она для него – не случайный эпизод, что у их отношений отличная перспектива. Потом, когда он нападет на след, когда ему все станет ясно… Да, потом, когда в ее откровенности уже не будет нужды, она крепко разочаруется в своем спасителе. Пускай… Была бы только жива.