Джорджо Щербаненко - Предатели по призванию

– Он ведь не умрет, правда? – спросил Туридду: ему не хотелось, чтоб он умер так скоро.

– Нет, – успокоила она, – и сознание не потеряет, только бы спица не попала в вену, а то будет внутреннее кровоизлияние. А так можно продолжать хоть два, хоть три дня. – Она приставила к боку капитана красную спицу. – Где деньги?

– У меня нет денег. – Нарастающая боль пронзила все его существо, он содрогнулся.

Она снова воткнула спицу до упора, а бретонец крепко держал капитана под мышки.

– Где деньги?

От боли сознание прояснилось, и он даже как-то внутренне окреп.

– У меня нет денег, – сказал он, глядя на грязную обезьяну, насаживавшую хлебный мякиш на третью спицу. Чтобы поскорее кончить мучения, он пригрозил им: – Если вы не поторопитесь убраться отсюда – вам конец. Мои друзья ищут меня и с минуты на минуту будут здесь.

Угроза была не беспочвенной: Рим наверняка предупредил своих людей, и подпольщики, разыскивая его, вполне могут набрести на этот особняк.

Они в самом деле пришли, но только на следующий день: он все так же лежал раздетый на кресле перед погасшим камином и столиком с остатками хлеба с черного рынка, банкой немецкой икры, половинкой выжатого лимона и нераспечатанной бутылкой кирша; в кусок засохшего сыра был воткнут медицинский шприц, а рядом на тарелке стоял пузырек со спиртом и вата.

Капитан был еще жив: синьорина Адель Террини из Ка'Тарино отсоветовала своему дружку убивать его – пускай мучается.

Подпольщики перевезли его в надежное место, где был врач. Тот вытащил три вязальные спицы, моля Бога, чтобы не открылось кровотечение. Оно не открылось. Потом врач впрыснул ему морфий и глюкозу, благодаря чему капитан дожил до Эпифании; когда все послушные детишки всех освобожденных стран получали маленькие подарки, капитан умирал и, зная, что умирает, мысленно прощался с женой Моникой и дочерью Сюзанной.

Но перед смертью он успел рассказать все о своих друзьях Адели Террини и Туридду Сомпани одному журналисту-подпольщику, и тот сделал много снимков, когда он был еще жив и когда уже умер, заснял и спицы для вязания с насаженным хлебным мякишем, и вообще все, что представляло интерес для Истории (всегда найдутся люди, которые верят в Историю). Письма капитана Паани жене исколесили всю Европу, прежде чем в 1947 году оказались в Вашингтонском архиве, где и пылились, пока их вместе с другими документами не обнаружили и не подшили к делу.

Сюзанна Паани дважды теряла сознание: первый раз – читая письма отца к матери, но почти сразу очнулась и выплакалась как следует на плече своего «друга по службе», что немного придало ей сил. А второй раз она потеряла сознание, взглянув на фотографию; неизвестный итальянский журналист, сделавший их, быть может, не был великим фотографом, и снимки не отличались четкостью, и все же на них можно было увидеть много, даже слишком много: как раздетый донага человек, отец Сюзанны Паани, лежит и стонет с вязальными спицами в боку, или как он умирает на подпольной квартире, и все лицо у него забинтовано, кроме одного глаза, – а еще была фотография с теми самыми спицами на тарелке, к сведению историков.

Второй обморок продлился дольше, после него у Сюзанны началась рвота; зеленая и дрожащая, она извинилась перед своим «другом по службе» и спросила сквозь слезы, какой трибунал осудил этих извергов, а ее друг Чарлз тогда показал ей один из последних документов в папке, из которого она узнала, что изверги не были осуждены никаким трибуналом, потому что в сумятице и хаосе войны никто на них своевременно не заявил. История вместе с войсками США проследовала мимо судьбы пехотного капитана, а когда Вашингтон сделал запрос правительству Италии относительно справедливого возмездия, «чистки» уже вышли из моды, и практически все военные преступники были выпущены на волю. Правда, итальянское министерство юстиции ответило в крайне любезном тоне, сообщив, что по делу открыто следствие и готовится судебный процесс. Но больше никаких известий не поступало: судя по всему, процесс так и не состоялся, а значит, не было и приговора.

– А где они теперь? Еще живы? – спросила она у Чарлза.

Тот показал ей еще один документ, от июля 63-го, – справку, уведомляющую Вашингтонский военно-исторический архив в том, что Адель Террини и Жан Сенпуан, в настоящее время Туридду Сомпани, по-прежнему проживают в Милане (с какой стати им менять место жительства?) на улице Боргоспессо, 18, где последний имеет частную адвокатскую контору.