Джорджо Щербаненко - Миланцы убивают по субботам

На последней фразе он чуть-чуть повысил голос; в нем прозвучала такая глухая и темная ярость, что парень вздрогнул. Должно быть, в сидящем перед тобой ничтожном существе есть нечто неотразимое для молоденьких горничных и сорокапятилетних нимфоманок, однако, стремясь возвратить этому плейбою человеческий облик, ты, пожалуй, обольщаешься.

– Ты слышал, что от тебя требуется? Рисуй, какие у него были глаза!

Молодой человек, вместо того чтоб рисовать, сказал:

– Куриные.

– Что значит – куриные?! – взревел Дука. – Рисуй, тебе говорят!

– Круглые, у кур ведь круглые глаза, – пролепетал Сальваторе Карасанто и нарисовал на бумаге два кружочка.

– Так, теперь брови. – Дука пустился в объяснения: – Брови бывают густые или редкие, сросшиеся или разлетистые, и, наконец, они, как улицы, либо слегка изгибаются, либо идут чуть ли не под прямым углом. Понял, о чем я говорю?

Парень кивнул, облизнув пересохшие от страха губы, и нарисовал над двумя кружочками непрерывную и почти прямую линию.

– Будь внимателен, – предупредил Дука. – Ты хочешь сказать, что брови у него совсем сросшиеся?

– Да.

– И черные, не так ли?

– Да.

– Хорошо, перейдем к носу. Меня интересует всего одна деталь – расстояние от одной ноздри до другой. Поставь две точки вот здесь, под глазами: если они будут близко одна от другой, значит, у твоего коллеги тонкий, острый нос, а далеко – стало быть, широкий.

У юнца дрожала рука (Дука, ненавидевший трусов, отметил про себя, что нет худшей трусости, чем трусость преступника, пасующего перед своим же собственным орудием, то есть насилием), однако он заставил себя нарисовать (если, конечно, данный глагол сюда подходит) две точечки, довольно далеко отстоящие друг от друга и призванные изобразить ноздри.

– Ого, какой широкий нос у твоего приятеля! – Дука поднял телефонную трубку и сказал в нее: – Маскаранти, принеси мне сигарету и заодно заберешь словесный портрет. – У него вырвался нервный смешок. – Ну вот, теперь будем рисовать губы. И не напрягайся, ты ведь не Рафаэль, все, что от тебя требуется, – это провести черту, либо прямую, либо изогнутую. Рты, к твоему сведению, бывают трех типов... видал, как их рисуют в комиксах? Уголки вверх – смеющийся тип, уголки вниз – грустный тип, и прямая линия – жестокий тип. Выбирай один из трех, да поживее.

Парень, не помня себя от страха, начертил прямую линию, обозначавшую рот жестокого типа.

– Так, – сказал Дука, – следующее задание – уши. Положим, дело это нелегкое, не всякому художнику под силу нарисовать уши, но мы и не претендуем на мастерство Караваджо, верно? Будет довольно, если ты полукругом изобразишь оттопыренное ухо или вертикальной линией – приплюснутое.

Почти в полуобморочном состоянии Сальваторе Карасанто пририсовал справа и слева от глаз большие полукружия. Подонок, значит, лопоух, заключил Дука.

– Так, с грехом пополам добрались до подбородка, – проговорил он. – Если подбородок нормальный, можешь нарисовать горизонтальную линию, если торчит вперед, то вертикальную, а если срезан, – тогда диагональ, и чем длиннее она будет, тем больше, значит, скошен подбородок. Ну, давай, не ошибись.

Но парень не успел провести нужную линию, потому что вошел Маскаранти, держа в руках пачку сигарет и коробок спичек. Дука закурил и снова накинулся на юнца:

– Не отвлекайся, рисуй подбородок знатного синьора, который нашел для вашего курятника курицу ростом метр девяносто пять и весом почти девяносто пять килограммов, а ума у нее было даже меньше, чем у курицы, несмотря на двадцативосьмилетний возраст. Очень тебя прошу, рисуй старательно, не то изувечу.

Под взглядом полицейского парень задрожал как осиновый лист, хотя Дука его бы и пальцем не тронул – не потому что конституция это запрещает, а просто руки не охота марать.

– Будь ласков, нарисуй мне этот подбородок.

Диагональ вышла нетвердая, извилистая, как на абстрактных рисунках, однако же довольно длинная.

– Ты хочешь сказать, что подбородка у твоего приятеля как бы и вовсе нет?

– Да.

Дука глубоко затянулся. Типичный портрет уголовника по Ломброзо [2] или по Фрейду; современные специалисты по соматологии и характерологии преступности, без сомнения, это подтвердили бы.

– И сколько же твоему дружку лет?

– Он не мой дружок.

– Ладно, не цепляйся к словам, – примирительно заметил Дука. – Сколько, по-твоему, лет этому милому юноше, случайно встреченному тобой в благопристойной пиццерии «Билли Джо» – пристанище любителей выпить и полномочных представителей курятника вроде тебя?