Наталья Александрова - Бассейн в гареме

От откинулся на спинку стула и протер уставшие глаза.

– Шота, у меня глюки! – пожаловался он. – Посмотри, тебе вот эта девица никого не напоминает?

Шота несколько раз видел Лику, потому что Гоша был знаком с Ликой очень давно, они вместе учились в Академии художеств на искусствоведческом факультете.

– Послушай, дорогой, кажется, у меня тоже глюки, – пожаловался Шота. – Но ты знаешь, мы ведь сегодня ничего не пили…

– Так кого она тебе напоминает? – не отставал Гоша.

– Она похожа на эту твою очкастую Лику…

– Точно, значит, это она, – вздохнул Гоша, – и нас не глючит.

По всему выходило, что так оно и есть, потому что статья, сопровождаемая снимком, освещала открытие в Манеже выставки шведского художника, фамилию которого невозможно было произнести, а Лика как раз специализировалась на скандинавском искусстве. То есть ее присутствие на открытии выставки было вполне уместным – Гоша даже вспомнил, как Лика готовила эту выставку и жаловалась, что швед, которого ввиду непроизносимости фамилии называли просто Олаф, замучил ее приглашениями в ресторан. Швед был толстый и огромный, как бегемот. Его поразили Ликина худоба, он решил, что она голодает, жалел ее и хотел подкормить.

Глядя на снимок, Гоша удивился, что Лика разговаривает с мнимой княжной Голицыной – а они явно были поглощены беседой, – и еще тому, как Лика одета. Вместо ее обычных далеко не новых джинсов на Лике был вполне приличный брючный костюм синего цвета, причем не того советско-чернильного оттенка, который делал в оное время всех женщин в синих костюмах похожими на депутатов райсовета, нет, даже на фотографии было видно, что костюм этот куплен в дорогом магазине и у его хозяйки есть вкус.

– Забираю этот журнал, – Гоша решительно поднялся со стула, – сейчас на работу, там поймаю Лику и вытрясу из нее все, что она знает об этой поддельной княжне. Не хотелось бы ее вмешивать, но другого выхода нет. Иначе просто не представляю, как мне выйти на Равиля Каримова.

– Удачи тебе! – напутствовал Гошу Шота, хотя, как всякий грузин, он не верил, что от женщины может быть какая-то польза, кроме как в постели и у семейного очага.

– Привет, подруга! – Гоша возник неслышно в крошечной Ликиной комнатенке, которую кабинетом назвать было нельзя – комната больше всего напоминала стенной шкаф.

Лика вздрогнула и от неожиданности выронила карандаш, которым она правила какую-то статью.

– Фу, напугал как! – Она отмахнулась от Гоши, сняла очки и начала протирать их полой длинной мужской рубашки, которую носила почти так же часто, как джинсы.

– Что это ты стала такая пугливая, мужчин боишься? – игриво начал Гоша.

Лика оставила свое занятие и внимательно посмотрела на Гошу. Глаза ее без очков оказались довольно большими и, в общем, не противными.

«Подкрасилась бы, что ли, – совершенно неожиданно для себя подумал Гоша, – если глаза подвести, и макияж… хотя нет, эта ее стрижка… все равно ничего не выйдет».

– Фиолетов! – Лика надела очки и строго уставилась на Гошу. – Что тебе от меня нужно?

– Просто зашел проведать… – невразумительно ответил Гоша.

– Ага, так я и поверила. Как только ты начинаешь разговаривать этаким фривольным тоном, называешь меня лапочкой и солнышком – значит, тебе срочно от меня что-то нужно. В последний раз ты просил перевести тебе книгу про Тернера. Если не ошибаюсь, ты собирался писать статью, где проводил параллель между ним и кем-то из барбизонцев.

Лика, кроме финского и шведского, знала, естественно, английский, а Гоша – только французский, поэтому он часто обращался к ней с просьбой перевести что-нибудь с английского.

– Как продвигается статья? – поинтересовалась Лика.

– Статья? – переспросил Гоша. – Статья… да знаешь, пока не очень.

– В этом ты весь! – прокурорским тоном начала Лика. – Ты все время разбрасываешься, ни одну работу не доводишь до конца! Удивительно, как у тебя хватило терпения диссертацию закончить!

– Лапочка, не будь занудой, – примирительно начал Гоша.

– Да, действительно, – спохватилась Лика, – что это я? Так что тебе нужно перевести на этот раз?

Гоша начал издалека.

– Как поживает этот твой Олаф… все равно фамилию не произнести. Пишет?

– Пишет, и даже звонит. В гости зовет, говорит, что уже делает приглашение. Так что в конце апреля, может быть, поеду.

– Не зря ты по ресторанам с ним маялась… – подначил Гоша.

– Вовсе не поэтому, – насупилась Лика, – просто ему очень понравилось, как выставка прошла. Его хорошо здесь принимали.