Ольга Тарасевич - Смертельный аромат № 5

Ни Франсуа, ни дед даже не пытались оспаривать авторство парфюма. Старая полуистлевшая тетрадь. Кто поверит в эти записи? Очевидцев тех событий уже нет в живых. Империя Chanel сильна, могущественна, и ее нынешние владельцы никогда не пойдут на то, чтобы признать правду.

Но Ник и не подозревал, что его ненависть настолько сильна. Когда в агентство приехала Эмилия, он заглянул в ее записи и понял все. Идея отличная. Идея выигрышная. Но она не должна осуществиться. Тем более предварительный отбор моделей Эмилия Конде сделала по снимкам, размещенным на сайте «Supermodels». Потомок семьи Перье не должен способствовать популяризации проклятых «Chanel № 5»!

Вначале Ник не планировал сам убивать девочек. Он просто рассказал моделям подробности о предстоящей в Париж поездке, рассчитывая на то, что Арина Иванова, которая вечно выбирала в качестве любовников бандитов, найдет способ рассчитаться с Вестой Каширцевой или Катей Родимовой. Но время шло, дата отъезда приближалась.

– Мне требовался скандал, – понурившись, объяснял Ник следователю. – Громкий. После которого Эмилия отказалась бы от сотрудничества. Я разбираюсь в фармакологии, но идею с отравлением пришлось оставить. Это не произвело бы должного эффекта. Поэтому Веста погибла под колесами автомобиля. Эта бежевая «девятка» была зарегистрирована на деда. После его смерти у меня осталась генеральная доверенность. Я долго готовился осуществить задуманное. Веста мне доверяла, проблем с тем, чтобы выяснить ее планы, не возникло. Но надо было сделать так, чтобы меня не заподозрили.

– Что за женщина управляла автомобилем?

– Женщины не было. За рулем находился я. Накануне напросился к Весте в гости. Ехали в ее «Мерседесе». Незаметно включил «противотуманки». Гараж освещается, света фар девушка просто не заметила. На следующий день пришел в агентство, сказал, что буду в лаборатории, чтобы меня не беспокоили. У меня есть привычка напевать во время работы. Я оставил включенным диктофон с заранее подготовленной записью. А сам надел парик, сделал макияж и покинул агентство. Волновался, что меня узнают, поэтому выжидал, пока охранник отлучится. Но он читал книгу, а время поджимало. Он не узнал меня… Однако все оказалось напрасным! Веста умерла, а скандала не было! Не знаю, каким образом Ира Суханова все замяла. Я написал ей анонимное письмо, рассчитывая, что она испугается и откажется от поездки. Потом послал по электронной почте сообщение Эмилии Конде, где рассказал о смерти Весты. Думаю, она его не получила или не прочитала. Пришлось убирать Катю. Перед ужином я ей вручил таблетки, сказав, что это радикальное средство от угревой сыпи. И попросил держать это в секрете, так как препарат якобы редкий, дорогой, и я не хочу, чтобы другие девочки ко мне обращались.

– А Арина Иванова чем вам помешала?

«Не только Арина, – подумал Ник, неприязненно глядя на Ковалева. – Я понял, что тот кавказец делал с „Тойотой“ Светы Никодимовой. И специально позвонил Платову. Какая девочка не побежит посмотреть, что стало с ее машинкой? Почему, почему… Потому что я их всех ненавижу! Моделей! И если бы меня не поймали – этот смертельный марафон продолжался бы до бесконечности! Я приехал из Парижа, и первым, кого увидел в клубе… Нашем, как я думал, клубе. Том месте, куда приходил, вспоминая неповторимый, самый сладкий миндальный поцелуй. Был Санька! Он обнимал женщину! Целовался с манекенщицей! Холеные тупые сучки! Я почти смирился с тем, что они выигрывают. Кто знает фотографов, снимающих Клавдию Шиффер или Синди Кроуфорд? Никто. Они звезды, мы так, сопутствующее приложение. Но Санька с моделью – этого я не смог вынести. Я мог бы смириться с отсутствием славы. Но когда украли моего мальчика… Да, мне рассказывали, что у него есть не только друзья, но и подруги. Но одно дело – знать это теоретически. Надеяться, что мои знакомые ошиблись. Или даже специально оговорили Саньку. С них станется! Наша среда – серпентарий, клуб заклятых врагов, умилительно целующихся при встрече и мысленно выливающих ведро помоев. Одно дело – знать. И совсем другое – видеть все своими собственными глазами. Его чувственные губы, целующие накачанный силиконом рот. Его нежные ладони, обнимающие женскую талию. Тень от длинных ресниц на белоснежной юной коже. Когда Саньке хорошо, он закрывает глаза. Я вижу тень. Ему хорошо с какой-то дылдой-девкой-сучкой… Во мне всегда жила ненависть к этим девицам. Ненависть, которую я пытался по профессиональным соображениям превратить в симпатию. Иногда это получалось. Но ненависть не переставала быть ненавистью. Я почувствовал: во мне словно прорвало плотину, я не могу больше сдерживаться, я хочу их уничтожать. Всех! Безо всякой жалости! В нормальных, обычных женщинах нет ничего такого, что вынуждало бы испытывать по отношению к ним омерзение. Они рожают детей, заботятся о своих мужьях. Все правильно, так и должно быть. Но модели – не женщины, это какая-то другая мерзкая субстанция. Корыстная и расчетливая. Они продают свои тела тем, кто готов заплатить дороже. Они делают пакости друг другу. Убивая Арину, я делал мир чище. Провидение всем нам посылает знаки. И в моей судьбе все так переплелось не случайно. Я встал на этот путь, стремясь не допустить исторической несправедливости. Но на самом деле то была не только месть за предков. Моя миссия заключалась в том, чтобы уничтожить вертлявых жалких гадин, порочащих и дискредитирующих природу, естественный порядок, предназначение…»