Ян Валетов - Остаться в живых…

– Ну, прямо так и без пяти минут! – не поверил Пименов.

– Ну, без десяти… Все равно, Пима, тебе надо столичным спецам её показать, раз уж ты решил добиться полной ясности в этом вопросе. А Борис Яковлевич у нас интеллигент! Настоящий! Он и сидел за, – тут Хомяк мечтательно завел глаза к потолку, – воровство музейных экспонатов, правда, недолго, потому, что не все доказали. А судя по тому, как он сейчас живет, нашли и доказали далеко не все. Ну, что это я тебя гружу!? Сам увидишь – он тебе понравится!

Человек сидевший в нише, за низким столиком, Губатому действительно понравился. Аккуратный, седой, как лунь, с длинными волосами, взятыми в косичку, он не сидел – восседал, скрестив кисти длиннопалых рук на рукоятке трости и внимательно смотрел на вошедших. Глаза у него были посажены глубоко, и тень, заполнявшая просторную нишу, делала их почти неразличимыми. И голос у него был соответствующий – густой, низкий слегка дребезжащий на басах, как у Криса Нормана. Ну, ни дать ни взять, отставной рокер, переквалифицировавшийся в бизнесмена.

– Простите, Алексей Александрович, – сказал он, – что руки не подаю, странность у меня такая. Не люблю физического контакта, уж извините великодушно. Но это не значит, что я не рад нашей встрече. Присаживайтесь.

Пименов сел.

Неподалеку работал декоративный фонтан. Журчал едва слышно ручеек воды, изливающийся из разбитого кувшина, над которым склонилась мраморная женская фигурка. В ресторане было тепло и воздух, как ни странно, пах растениями, которые произрастали здесь в изобилии, в разнообразных кадках и горшках. Впечатление того, что они встретились в саду, было настолько реальным, что Губатый невольно поискал глазами птичек, порхающих среди ветвей. Но птичек не было.

– Мне тоже здесь нравится, – произнес Борис Яковлевич, не сводя с Губатого внимательного взгляда. – Особенно, когда приходит осень. Я и делал интерьер согласно собственным вкусам. Ну, молодой человек, показывайте, что у вас? Не стесняйтесь, мы тут одни. Это моя ресторация и в это время нас здесь никто не побеспокоит.

– Да, в принципе, никаких особых секретов у меня нет, – Пименов запустил руку во внутренний карман пиджака и извлек на свет замшевый мешочек с затянутой плетеным шнуром горловиной.

– Да? – удивился антиквар и еле заметно улыбнулся одними уголками губ. – Я бы на вашем месте, Алексей Александрович, так уверенно бы не говорил. Спорное, знаете ли, утверждение. Я, например, не поручился бы за то, что у вас нет секретов. Мне люди без секретов встречались крайне редко. Специфика такая у моего бизнеса наблюдается.

Пименов положил мешочек на стол, стоящий между ними и убрал руку, и только после этого Борис Яковлевич протянул свою.

Пирамидка, покрытая причудливыми штрихами иероглифов, была тусклой, словно до сих пор хранила на своих металлических боках сырость морских глубин.

– Хм… – произнес антиквар задумчиво. – Прелюбопытная вещица. А можно ли полюбопытствовать – где сия штучка найдена? Откуда она у вас?

– Полюбопытствовать можно… – сказал Губатый, глядя в лицо Борису Яковлевичу. – А вот ответом – мне придется вас разочаровать.

– Что? Совсем? – спросил антиквар, поднимая на Пименова насмешливый взгляд.

– Пока – да.

– А… Это вы в ответ на мои сентенции о секретах, – протянул старик с уважением в голосе. – Понимаю. То есть, скажете ли вы мне что-нибудь или нет, зависит от того, что скажу я вам?

Пименов кивнул.

– Ну, хорошо, – согласился антиквар. – Договорились. Баш на баш, как говорят в определенных, не очень любимых мной кругах.

Он достал из кармана глазную лупу и ловко вставил черный цилиндр в глазницу и прихватил его седой бровью.

– Посмотрим, посмотрим…

Пальцы у него были, как у музыканта или хирурга – длинные, холеные, с коротко обрезанными ногтями, скорее всего старик делал маникюр как минимум раз в неделю. Губатый невольно спрятал свои обветренные руки под скатерть. Переломы на пальцах срослись, но он все еще с трудом их сгибал, и отметины шрамов резко выделялись на загорелой коже.

– Вы чем-то ее обрабатывали? – спросил Борис Яковлевич, не поднимая склоненной головы. – Я имею ввиду керосин, или WD?

– Нет.

– Это хорошо.

Он распрямил спину, щелкнул пальцами и неизвестно откуда у столика материализовался давешний сопровождающий Губатого, с подносом, на котором стояла фотографическая кювета с какой-то жидкостью.

Пименов с интересом наблюдал за тем, как антиквар обрабатывает плоские бока пирамидки специальным тампоном, протирает металл ветошью. Потом старик омыл ладони в чаше с водой и воспользовался влажными салфетками с легким цветочным запахом, перед тем, как снова взять пирамидку в руки.