Наталья Солнцева - Зеленый омут

Теперь идите…

– Куда, бабушка? – спросила Лида и проснулась. Ей опять приснилась баба Марфа. Только во сне она была совсем не такая, как в жизни. Красивая и страшная, с сияющими очами и губами, как алая кровь. И наряд на ней был необычный – весь струящийся, прозрачный и ярко блестящий. А косы – как две жгуче-черных змеи, вьющихся по плечам и спине до самого подола. Может, это сама Царица Змей?

Лида посмотрела на спящего Сергея и улыбнулась. На его красиво вылепленной груди с развитыми мышцами сверкал в тусклых утренних лучах флорентийский медальон.

Вчера они целовались до умопомрачения, и сердца их то замирали, то бешено стучали в такт любовному ритму, древнему, как эта вечная и прекрасная жизнь. Вкусив ее райских плодов, ступаешь на путь, который ведет в заколдованную страну, из которой нет дороги назад. А если бы и была, то никто не искал бы ее.

Ночь любви, горячая и долгая, полная стонов, вздохов и тихого шепота, легкой нежности и пылких порывов, нескончаемых ласк и трепета, сменилась глубоким сладостным сном.

В лесном доме сон всегда особый. Лида и Сергей затопили печь в комнате, где Марфа сушила травы. Запахи чабреца, полыни, можжевельника и мяты сводили с ума, возбуждали.

Потом, ближе к утру, Лиде снились широкие степи, над которыми медленно плыл в знойном мареве медный раскаленный диск солнца, разноцветные шатры и конское ржание, тяжелый густой блеск драгоценных камней, красный наряд, на котором золотом вышиты драконы и терпкий вкус шербета на губах… А потом – мираж прозрачных и прохладных вод, из которых выходит Царица Змей и говорит странные слова, завораживает, истекает флюидами страсти и отрешенности одновременно, окутывает зеленым туманом, смертельной истомой… Из глубин памяти поднимается синяя, благоухающая олеандрами и жасмином тьма в роскошных садах Флоренции…низкие своды темного дома, тусклое золото узора на стенах, две серебряных чаши, сон с запахом лилий…

Лида встала, подошла к окну и отодвинула занавеску.

Над лесом стояло морозное зимнее небо цвета лунного камня, с которого медленно летела прозрачная серебристая снежная пыль, вспыхивая в лучах встающего солнца. Безветрие и вселенская тишина сковали могучие чащи, синие и неподвижные, как ряды заколдованных витязей в остроконечных шлемах. Земная красота…

Лида вздохнула.

Сергею снилось другое – рыцарский орден нездешней страны, знак Розы на огромном щите, длинный сверкающий меч, стремительный путь во мраке, высокие соборы, золотые кресты, цитадели и бастионы, гулкие мосты через непроходимые реки…нескончаемые мили, световые года, торжественное вращение планет в темных безднах…

Он блуждал в своих галактических снах, как маленький мальчик в вековом непроходимом лесу, искал тропинку, которая приведет его к дому, где светится родное окно и ждет женщина, глядя в зеркало и расчесывая волосы. Ведь в конечном итоге все сводится к обретению тихих радостей, любви, ласковой нежности, из которой созданы все эти вечные звезды!

– Сергей скоро уезжает во Францию, – подумала Лида. – Ничего. Он вернется. Потому что он обещал ей это.

Она, наконец, получила все, что желала, и даже сверх того. Ей было немного тревожно от своего счастья. Может быть, это и есть тот подарок, о котором говорила Царица Змей на ее, Лидиной, свадьбе? Она снова вспомнила, как плавали в небесной синеве два золотых венца над их головами, и закрыла глаза. Как хорошо, все-таки, жить!

Сиур предлагал ехать в Москву, пожить там, пока Сергей вернется. Но Лида отказалась. Она останется здесь, с бабой Надей, дедом Ильей и Иваном. Здесь все родное, и здесь она сможет чувствовать себя в безопасности.

Элина тоже осталась. Она проводила Таисию Матвеевну и долго стояла на перроне, глядя вслед уходящему поезду.

Гости уехали. На опустевший вокзал падал крупный белый снег. Слез не было, а было ощущение новой жизни на новом месте, которая началась не тогда, когда Иван с Ильей привели ее в дом бабы Нади, а только сейчас, когда она обрела себя вновь. Эта новая жизнь так много ей обещала, что она не пожелала взять с собой из старой жизни ничего, даже любовь Алеши. Пусть живет со своей женой Ларисой и будет счастлив без раскаяния. Она отпускает его, насовсем. Она, Элина, будет встречать свои собственные рассветы, и пусть из-за нее никто не мучается, не страдает. Пусть Алеша знает, что она жива, и стряхнет тяжелую тоску и невыносимый груз вины со своих плеч. Пусть идет по жизни легко, храня в своем сердце только запах яблок в том саду, где они впервые любили друг друга, соловьиные трели в дубовой роще, густо пахнущие, мокрые ветки черемухи, которые он бросал ей в окно, вкус поцелуев на дрожащих губах. Только это.